Иоганна Крайн стоит возле него, протянув к нему руку, словно желая ухватиться за него, полураскрыв рот, - сейчас уже скорее напуганная, чем разгневанная.
- Ну, на гулящую девку смотреть, я думаю, разрешается? - говорит один из четырех.
Это звучит спокойно, пояснительно, почти добродушно, немножко пахнет отступлением. Но господин уже наскочил на него. Однако движение, которым он собирался подмять его под себя, не удалось. Господин, по-видимому, обучался приемам джиу-джитсу, но недостаточно основательно. Во всяком случае, он лежит на земле, а те четверо колотят и топчут его что есть мочи.
- Какое вам вообще дело? - кричат они. - Вы, верно, кот этой дамочки? вопит один из них.
Позади них на дорожке показывается пожилая супружеская чета, да и впереди уже виднеются люди. Белокурый господин лежит на земле молча, не шевелясь, Иоганна Крайн кричит, кричит что есть мочи. Люди, видневшиеся впереди, ускоряют шаг; супружеская чета останавливается; видимо, боясь оказаться впутанной в драку, поворачивает назад.
А те четверо оглядывают лежащего на земле. Он по-прежнему не шевелится, выглядит очень грязным и измятым, по руке и лицу текут тонкие струйки крови. Но он тихо дышит. Глаза закрыты.
- Получил, скотина, что следует! - неуверенно замечает один из парней.
- Вам, барышня, вовсе не из-за чего было так сразу вопить, - замечает тот, что в куртке. - Эти бабы вечно орут, словно их режут!
- Никто вас не собирался трогать, - говорит третий.
Но четвертый, не смущаясь и помахивая тросточкой, коротко обрывает разговор:
- Не взыщите, барышня!
И затем все четверо отступают в полном порядке, но весьма поспешно, в том направлении, куда скрылась супружеская чета, и как раз до того, как успевают подойти люди, приближающиеся с противоположной стороны.
Иоганна Крайн стоит на коленях возле лежащего. Песок колет ей колени. Подошли люди. Как-то сразу их собралось много: какой-то рабочий, влюбленная парочка из мещан, девочка-подросток с сумкой для книг, двое молодых людей, по-видимому, студенты, пожилая дама, ковыляющая с палкой в руке.
Белокурый господин приоткрывает глаза.
- Они ушли? - осторожно спрашивает он. Затем с некоторым трудом высоким сдавленным голосом добавляет, обращаясь к Иоганне: - Вы испачкаетесь.
- Вы можете двигаться? - сыплются со всех сторон вопросы. - Не позвать ли врача? Санитара? Полицейского? Что, собственно, случилось?
Господин приподнимается, стонет и кряхтит. Поддерживаемый со всех сторон, становится на ноги.
- Благодарю, мне, кажется, ничего не нужно, - говорит он.