Вернемся к началу XX века. Дом принадлежал тогда шталмейстеру Н. Н. Шебеко. Личность, если угодно, примечательная: председатель общества призрения бедных детей в Петербурге. Мать его, рожденная Гончарова, приходилась племянницей жене Пушкина, а известна особой доверенностью к ней княжны Екатерины Михайловны Долгорукой (светлейшей княгини Юрьевской, второй жены Императора Александра Николаевича). Эта Марья Ивановна Шебеко успешно боролась за концессии на строительство железных дорог со знаменитым К. Ф. фон-Мекком, миллионное состояние которого позволяло вдове его, Надежде Филаретовне, содержать одно время нашего Чайковского. Железнодорожные концессии в прошлом веке приносили фантастические доходы. К числу крупнейших заправил этого бизнеса принадлежали и фон-Дервизы, во владении которых находился ряд участков между Английской набережной и Галерной, в том числе и этот.
Обстоятельства перестроек дома довольно темны, но кажется, по проекту А. П. Максимова в 1909 году устроен в нем театральный зал в стиле рококо, с эффектной скульптурой Аполлона, бряцающего на лире над порталом сцены. Красивы фойе: зал с зеркалами, штофными обоями и золоченой лепкой; мавританская гостиная; неизбежный грот с гипсовыми сталактитами. В таком виде и сдавался в аренду «театральный зал Н. Н. Шебеко».
В 1910 году давал здесь спектакли новый театр — «Дом интермедий». Он открылся 12 октября, в самом начале сезона. Публика собралась отборная: художники, музыканты, журналисты. Приятно радовало то, что представление шло под звон бокалов и стук вилок и ножей: публика разместилась за столиками в зале, на сцене которого происходило действо. Тогда это было в новинку. Заказывали шампанское, кокетничали с дамами, узнавали знакомых, которых не видели все лето. Уж наверное вились прекрасные юноши возле сухощавого невысокого господина в сюртуке с пестренькой жилеткой. Поздравляли с недавним юбилеем; он уверял, что исполнилось ему 35, несколько уменьшая возраст, но не настолько, чтоб было совсем невероятно. «Михаил Алексеевич!», «Мишенька!», «Миша!» — слышалось отовсюду. На сцене шла пантомима «Шарф Коломбины».
Пантомима — жанр, по-видимому, утративший популярность, как и бывшие некогда в моде «живые картины». Между тем искусство выражения мысли через жест, мимику, взгляд, требующее известной взыскательности и точности, достигаемых дисциплиной и упорными тренировками, это искусство как-то особенно сродни рассматриваемому нами предмету. Когда смутный намек, движение глаз, щелчок пальцами или вибрация кончика языка, проводимого по губам, служат знаком для посвященного. Порывшись в памяти, читатель мог бы наверняка припомнить какого-нибудь глухонемого, настоящего или играющего роль…