— Но вы же попытались загладить свою вину, — возразила она, с той же поспешностью защищая его, как когда-то обвиняла.
— Да, это правда. Но у меня плохо получилось.
— А я была ужасная гордячка и не хотела вас простить!
Джулиан улыбнулся:
— Да, моя радость, ты была гордячка. Но, быть может, это и к лучшему. Мне, с легкостью добившемуся большого признания и успеха, до сих пор было незнакомо искусство изящно приносить извинения. Как ты правильно дала мне понять в более чем недвусмысленном виде, я всегда склонен был считать, что загладить вину можно, совершив некие благодеяния, избавив себя таким образом от тягостной необходимости расхлебывать кашу.
Смешная гримаска промелькнула на лице Сильвии.
— Да, эта пища, похоже, не подходит нам обоим. Оба мы ужасные гордецы.
— Были ими, моя любимая, — с улыбкой поправил ее он. — Там, где есть любовь, нет места гордости.
— Где есть любовь!.. — едва слышно повторила она и робко спросила: — Джулиан, а когда ты впервые понял, что любишь меня?
Он помолчал, потом ответил задумчиво:
— Думаю, я влюбился в тебя в тот самый первый вечер. Во всяком случае, я пролежал тогда всю ночь без сна, думая о тебе.
Глаза ее сияли.
— Даже считая меня при этом авантюристкой?
Он закивал:
— Боюсь, что так, любимая. — И, вздохнув с облегчением, он воскликнул: — Слава Богу, что после всего ты можешь относиться к этому с юмором!
Она прислонила голову к его плечу:
— Ну теперь вообще все по-другому.
Он еще крепче обнял ее:
— А знаешь, я должен сказать тебе. Ведь я поначалу не хотел признаться себе в этом!
— И когда же это произошло? — поинтересовалась она.
— Когда я увидел, как храбро и беззаветно ты стараешься устроить жизнь своих сестер и брата и дать им все возможное. Тогда я понял, что мое чувство к тебе не просто физическое влечение, а нечто более сильное и глубокое. — Он обнимал ее все крепче. — А теперь, может быть, ты признаешься, когда впервые поняла, что я для тебя уже больше не монстр, каким ты меня считала. Скажи, любимая, когда ты перестала ненавидеть меня?
Целую минуту Сильвия молчала, потом неуверенно произнесла:
— Мне кажется, я вообще не испытывала к тебе ненависти. Я только хотела, пыталась, но когда поняла, что люблю тебя, то разозлилась сама на себя. — Она вздохнула. — Впрочем, эта борьба не принесла мне ничего хорошего. Это чувство было сильнее меня, гораздо сильнее, чем то, что я испытывала к Хью. — Тут Сильвия вскочила. — Ах, Джулиан, что же мы сидим тут как последние эгоисты, когда бедный Хью…
— Любовь моя, нам нужно было во всем разобраться, а Хью не должно быть до этого никакого дела. Когда он поправится, а я в этом не сомневаюсь, то, если он честный человек, он уедет отсюда, не держа на тебя обиды. Сегодня утром он признался мне, что получил от тебя письмо, в котором ты окончательно отказала ему, и что визит, который он намеревался нанести тебе, должен был быть прощальным. Он чувствовал, что не имеет оснований для надежды, вот почему я так удивился, когда ты, как мне подумалось, примчалась навестить его после этого несчастного случая.