А вот это что, клипсы? Урсула приложила к уху что-то серебряное, два матовых шарика, соединенных цепочкой. Ага, это для тех, у кого оба уха на одной стороне, — развеселилась она, даже хрюкнула случайно, — для камбалы.
В комнату мягкими шагами зашел строгий русский. Пиджак он снял, под ним действительно была майка — черная футболка с маленьким, вышитым на кармане цветным крокодилом. Пасть крокодила была распахнута.
Строгий русский неторопливо вынул из Урсулиной руки клипсы «для камбалы», взял ее за треугольный подбородок и отвел на диван. «Как тебя зовут?» — спросил грустно. Сам на диван не сел, смотрел на нее сверху вниз, слегка раскачиваясь на пятках.
Урсула торопливо ответила. «Господи, — сказал строгий русский. — Я буду, — сказал строгий русский, — звать тебя медведица. А твое имя по-шведски будет Бьерн. Да и по-датски», — помедлив, добавил он. Урсула не осмелилась возразить. «Позвони наконец маме, — сказал строгий русский, — она волнуется. Скажи, что остаешься у подруги, надо помочь убраться к приезду родителей…» — Урсула снова не осмелилась возразить.
— Меня называть Господин, — сказал строгий русский, — или Мастер[3]. Или Хозяин. Я непривередлив. Обращаться на «вы». Если что непонятно, переспрашивать сразу. Не быть дурой. У тебя получится.
Он вытащил откуда-то из-за спины коротенькую плеть с круглой ручкой и хвостами, сплетенными в косицы, размером не больше его собственной ладони, стукнул ею себя по бедру довольно сильно. Воздух рассекся с красивым резким звуком.
— Инструмент воздействия, — непринужденно прокомментировал. — Ты даже не представляешь, медведица, каким убедительным может быть такое воздействие…
Урсула неожиданно вытянула вперед руки. «Хочу, чтобы он меня ударил», — сформулировала она мысль.
— Нет, — покачал головой Мастер, Господин или Хозяин. — Воспитание, дисциплина — это привилегия посвященных.
«Хочу быть посвященной, — подумала Урсула. — Буду звать его Господин, ему очень подходит — Господин или Хозяин. А Мастер — это фрезеровщик дядя Вася на заводе».
— Такую одежду ты носить больше не будешь. — Господин указал рукоятью плети на джинсовые Урсулины коленки. — Ты не чернорабочий в Ливерпуле.
— Никогда-никогда? — пискнула Урсула, очень ценившая свои джинсы.
— Ну разве что в редких случаях. — Господин покрутил плеткой. — Поняла?
Урсула слегка поморщилась.
— Поняла? — переспросил он, приподняв светлые брови.
— Да, Господин, — неловко ответила она и поморщилась снова. Слово «господин» с трудом сложилось из трех недлинных слогов.
— Гримасничать можешь сколько угодно, — успокоил ее Он, — мне даже нравится. Иди, переоденься в соседнем помещении, и я жду тебя на кухне. По коридору и направо. Свет горит только там, не ошибешься. Да, сколько тебе лет?