— Не сильно… заметно, — ответила я запоздало.
— Все говорят, что незаметно, — довольно отозвалась она.
Покормив Катьку, Ира тут же захлопотала насчет купания. Я сняла с антресолей большой таз, который неоднократно собиралась выбросить, чтобы не занимал места. Мы поставили его на кухонный стол, ванную Ира забраковала — маленькая, развернуться негде. Она налила в таз горячей воды, разбавила ее холодной до нужной температуры, которую определила, сунув туда локоть. Двигалась она, несмотря на размеры, проворно и легко, при этом не переставала говорить. Вернее, приговаривать, объясняя каждое свое действие. Я путалась под ногами, не в силах отвести от нее взгляда — она вызывала во мне какое-то жадное, почти истеричное любопытство.
— Водичка тепленькая… сейчас мы нашу девочку… искупаем… и будет наша Катенька чистенькая, как новенькая копейка… — приговаривала Ира.
Она сбегала в гостиную, принесла ребенка, сунула мне в руки — подержи! Я неловко взяла малышку, ощутив ее хрупкие ребрышки. Она только крякнула — видимо, я причинила ей неудобство, — и посмотрела мне в лицо своими круглыми фаянсово-голубыми глазами. Меня поразил ее осмысленный, серьезный взгляд. И вдруг девочка улыбнулась. Я увидела розовые десны и три крошечных зуба — два снизу посередине и один сверху. И невольно улыбнулась в ответ, испытывая странное чувство жалости и восторга.
— Давай! — приказала Ира, и я с сожалением передала ей Катьку. Она проследила за мной взглядом, продолжая улыбаться во весь рот.
Ира усадила малышку в таз. Катька тут же издала радостный визг и замолотила по воде ручками.
— Любит купаться, просто ужас, — объяснила Ира. — Ах ты, разбойница, — проворковала она. — Ах ты, бессовестная девка, смотри, водичку разлила, так ты мне весь таз разбрызгаешь…
У малышки было нежное, в голубоватых жилках тело, алебастрово-белое… Как ангел, вдруг подумала я. Маленький невинный ангел… бедная! Бедная? Я затруднилась бы объяснить, почему «бедная». Так я чувствовала, невольно объединяя в одно целое Ирино предательство по отношению ко мне, молодого любовника, легкомыслие и возможное предательство Катьки когда-нибудь в будущем…
Ира намыливала дочку мылом, смывала, поливая ее из кружки, и все это громко смеясь и болтая. Катька радостно шлепала по воде руками и вдруг громко разревелась — мыло попало в глаза.
Я смотрела на них и думала, что у меня этого не было. Меня бросили, как… щенка. Удивительное дело — думая так, я не испытывала привычной горечи. Похоже, запас ее в моем организме исчерпался за двадцать пять лет. Весь вышел.