Обстановка накалялась с каждым мигом. Еще немного, и разлетелись бы вдребезги или дверь, или стекло, но тут наконец-то появился заспанный прапорщик, оказавшийся долгожданным дежурным.
— Товарищи офицеры, прекратите скандалить и уходите подобру-поздорову, иначе я вынужден буду доложить начальству о происшедшем. Вы ведь прекрасно знаете, что после 23.00 проход через КПП запрещен! — пошел он в атаку прямо с порога.
— Ах, запрещен! Смотри сюда, — Сергей показал часы. — 23.15. Мы здесь уже минут двадцать-тридцать стоим, а этого старшего лейтенанта, — он показал на меня, — ваш боец уже не пускал еще до нашего приезда. Но дело не только в этом. Этот козел, — Сергей ткнул пальцем в сторону бойца, — даже не посмотрев в мою сторону, сообщил, что после двадцати трех часов проход через проходную стоит десять рублей. Это что, тоже оговорено в приказе начальника пересыльного пункта? И вообще, почему этот ворюга до сих пор не на «губе» сидит, а стоит дневальным на проходной и, причем самым наглым образом, взимает дань с проходящих военнослужащих? И почему, собственно говоря, вас нет на своем месте целых полчаса в ночное время? Вот это уже я точно доложу кому следует!
— Ладно, ладно, товарищи офицеры, не шумите! Проходите, завтра разберемся во всем, — поспешил замять конфликт дежурный.
— Разберемся… Мы завтра первым бортом улетаем! — вдруг успокоился Серега.
— Проверка по спискам улетающих первым бортом завтра в 6.30, а вторым бортом — в 7.00. Вы в каких комнатах остановились? — Прапорщик что-то отметил в своем журнале. — Подъем в 6.00 вас устроит или пораньше разбудить?
— В шесть утра подъем нас вполне устраивает. За полчаса соберемся, — ответил за всех Степаныч.
Не успели мы отойти от проходной, как оттуда послышался грохот и отборный мат.
«Понял, понял! Больше не повторится! Но вы же сами говорили…» — обиженным плачущим голосом оправдывался боец.
— Сволочи, на публику играют. Мне мужики говорили — прапор и этот пи…р в доле, — ворчал Серега. — А представляете, пойдет этот ворюга на дембель и будет дома втирать, как героически он нас охранял, или того пуще — исполнял интернациональный долг. Расскажет пару историй, подслушанных под дверями наших комнат, вот и получится очередной «герой Апрельской революции». А ведь никто и сомневаться не будет: вернулся, отслужив два года в Туркестанском военном округе. Пойди проверь, где он служил: в Афгане или на пересылке по чужим сумкам шарился!»[117]
Требовать солдату 10 рублей с припозднившегося офицера — это было сильно. В 1987 году 10 рублей кое-что собой представляли. А возня с чужим чемоданом всегда была и остается чрезвычайно рискованным занятием. Конечно, действовал наглый воин под прикрытием прапорщика, но ведь и тот мог нарваться.