«Сейчас подключат агентуру», - радостно подумал Владимир и после короткого раздумья, решительно двинулся дальше вверх.
Р-р-р!
Не успев сделать и пяти шагов, как лейтенант испуганно остановился. Из-за валуна, метрах в десяти от него, светились два зеленных глаза.
Застыв на месте, Владимир медленно потянулся рукой к пистолету. Вдруг в какое-то мгновенье что-то большое и черное сделало резкое движение ему на встречу, грозно рыкнув, затем оно опрометью шарахнулось в сторону, продолжая светить своими зеленными глазами и рыча.
«Вот, черт!- торопливо снимая пистолет с предохранителя, тихо прошептал лейтенант. - Так и заикой стать можно. Откуда же ты взялся на мою голову?»
Вытянув руку с пистолетом в сторону светящихся глаз, Владимир стоял в тревожном ожидании и готов был, в случае еще одного резкого движения зверя в его сторону открыть огонь. Но спустя минуту светящиеся глаза исчезли.
Владимир старательно прислушался: было тихо, но тревога не проходила, он понимал, что зверь где-то рядом. В целях нервной разрядки, Владимир сделал несколько резких движений в ту сторону, где минуту назад стоял зверь, но ответа не последовало.
Что это был за зверь, Владимир не разглядел, но опасность от него исходила реальная, и он, не убирая в кобуру пистолет, вновь продолжил подъем.
Через полчаса скала у самой вершины горы, которую он заприметил вовремя своей последней передышки, заметно выросла и стала громаднее.
Владимир остановился и, опустив голову на руки, долго сидел тяжело дыша. Затем он стал смотреть вдаль. Желтое пятно посреди равнины все еще двигалось. Владимир поднес к глазам бинокль, продолжая наблюдать за машиной: она какое-то время продолжала двигаться по высокой траве, высоко подпрыгивая на ухабах, затем светом своих фар она осветила юрту, у которой он был днем, и, подъехав к ней вплотную, остановилась.
Владимир видел, как из машины вышли два офицера, а из юрты - уже знакомый ему мужчина в новом национальном халате. Они о чем-то говорили. Чабан, жестикулируя руками, указывал офицерам куда-то в сторону, затем, пожав друг другу руки, они расстались. Машина вновь начала движение и Владимир отметил, что машина двигается по тому же маршруту, что и он двигался днем.
Он опустил бинокль и, откинувшись навзничь, долго смотрел на яркие звезды, рассыпавшиеся прямо над его головой. Вокруг стояла спокойная тишина, и от этого неудержимо хотелось забыться, уйти от проблем, навалившихся на него непосильным грузом. Он закрыл глаза.
Тут же перед его мысленным взором всплыло лицо жены, потом - лица матери и отца… Он вспомнил о сыне, и тревога, ставшая уже его неотъемлемой принадлежностью, как-то притупившись, стала терять свою остроту. На него наваливалось безразличие ко всему происходящему. Ему больше не хотелось ни искать Асхакова, ни ощущать эту тихую ночь, ни переживать о тяжких последствиях, непременно ожидавших его… Он лежал на спине под нависшими над ним яркими звездами, холод зябко подбирался под его форму, а у него не было ни сил, ни желания шевелиться. Тупое оцепенение и апатия охватывали все его тело.