Но Клаус не срезался. По счастливой случайности одна из экзаменационных тем по выбору звучала как «Радости застолья», и, насколько я понимаю, его сочинение вылилось в перечисление названий необычных блюд, рецептов и краткий этнологический трактат. Экзаменатор, которого Клаус по праву должен считать своим добрым ангелом, должно быть, несколько оторопел. Клаусовы дяди-тети прислали мне вместе с оплатой за труды гигантское растение в горшке, а от ученика я получила очень официальное благодарственное письмо. Он вырос, стал в своей Швейцарии адвокатом, и мы, как водится, долгие годы поддерживали отношения на уровне рождественских открыток, а потом и открытки сошли на нет, и о Клаусе благополучно забыли.
И вот прошлым летом, отдыхая в Женеве, мы узнали из газет, что его назначили кантональным судьей. Игнорировать подобную новость было негоже, мы послали Клаусу поздравление, и уже на следующий день он звонил нам в отель. А потом мы получили приглашение на ужин.
Боже, какой излучающий благоволение великан вышел нам навстречу! В нем чувствовалась стать, достойная Мафусаила. Как он раздался в высоту и ширину, бледный, исполненный важности, неторопливый. Взвешивающий каждое слово. Голос его звучал пронзительно, словно писк летучей мыши, но это очевидно профессиональная особенность всех кантональных судей, ведь им приходится выступать в пустых залах суда[1] — такова единственная швейцарская несообразность, про которую мне доводилось слышать, но, надо полагать, несообразность весьма серьезная.
Он познакомил нас со своей супругой, и мы отправились ужинать в самый-самый из всех женевских раззолоченных ресторанов, где меню было под стать швейцарцам: коротенькое, богатое (калориями) и предсказуемое до зевоты. Вино по вкусу очень напоминало наше белое сухое из Шонбургера, но упомянутое мною название сорта «Сент-Николас в Аше» вызвало у Клауса неопределенную полуулыбку, призванную замаскировать непонимание. Хотя, с другой стороны, чего было ждать, если прошло тридцать лет!
Конечно же, мы рассыпались в благодарностях, и круглолицая хохотушка-жена Клауса сказала, как они рады, что смогли доставить нам удовольствие. И прибавила, как мы, должно быть, рады, что смогли вырваться в Швейцарию: сбежать от английского климата и английской еды.
— Сама-то я у вас ни разу не была, — улыбнулась она, — но мне рассказывали. Из уст, как говорится, в уста.
Я заверила ее, что климат в наших краях отличается восхитительным разнообразием и совсем не похож на то, что ей наговорили. И еще я ждала, что Клаус скажет хоть полслова о еде. Смотрела на него и ждала.