А в следующее мгновение услышал снизу голос, усиленный полицейским мегафоном:
— Стоять! Не двигаться! Покажи свои руки! Быстро!
Все это происходило на глазах у Кэтрин, которая наблюдала за Робертом и полицейскими с помощью оптического прибора, установленного на снайперской винтовке. Она видела, как Роберт уперся ногами в ступеньки спиральной лестницы и продемонстрировал полицейским, стоявшим внизу, свои раскрытые ладони. Она прикинула на прицеле расстояние, которое разделяло их с мужем, — примерно двести пятьдесят ярдов. Она знала, что успеет выстрелить лишь один, максимум два раза. А ей давненько уже не доводилось стрелять из такой профессиональной машинки. Делать нечего — очевидно, придется пустить в ход лазерный прицел. Она вздохнула и нажала на винтовке красную кнопку.
* * *
Роберт, упершись спиной в решетку безопасности, глянул вниз. Вокруг мачты толпилось около десятка полицейских. Переговоры с ним вел человек, который сидел в кузове припаркованного тут же джипа и не отрывал от лица мегафон. Хораса нигде не было видно.
У Роберта на мгновение закружилась голова, и он невольно зажмурился. В следующее мгновение он едва не рухнул с мачты головой вниз. Ощущения были непередаваемые. Веки его были плотно сомкнуты, но он по-прежнему все ясно видел. Точнее, он видел гораздо больше, чем если бы глаза его были открыты.
«Очам узреть не дано то, что узрит сердце твое».
Время остановилось. То, что Роберт увидел, неподвластно зрению. Он вышел за его пределы, как и за пределы собственного сознания. Перед его мысленным взором зажглась удивительная, фантастическая мозаика, сложенная из мириад разноцветных оттенков, отражающихся друг в друге и поглощающих друг друга. Неземной, нереальный свет изливался на него отовсюду, как безбрежный океан, вобравший в себя все — и материю, и сознание, и души людские.
Роберт не мог объяснить, что с ним произошло — то ли он погрузился внутрь себя, то ли, напротив, вышел за пределы своей телесной оболочки. Он лишь чувствовал, что этот океан — он сам. И ему все подвластно. Еще больше расширив границы своего нового зрения, он заново пережил творение земного мира и его эволюцию, которая длилась сотни миллионов лет и которую за мгновение он смог проследить во всех подробностях — от начала и до конца.
Он сам не помнил, когда очнулся от этого сладчайшего из наваждений.
Но, открыв глаза, понял, что стал другим человеком — абсолютно свободным и самостоятельно избравшим свою судьбу. Он осознал, что все происшедшее с ним в последние дни — именно то, чего он так страстно сам желал и сам выбрал с самого начала.