Он вновь глянул на Хораса, который терпеливо и молча ждал, когда его друг справится с душевным смятением. Он чем-то напомнил Роберту внешне его покойного отца. Но если отец всю жизнь внушал сыну твердую веру в разум и материалистическую природу окружающего мира, то Хорас пытался убедить его сейчас как раз в обратном. Туманно, какими-то странными намеками и недомолвками, но явно в обратном.
Хорас не спускал с него внимательного взгляда, и Роберту было уже неловко встречаться с ним глазами. Может, просто встать и уйти? Послать его к черту вместе с Адамом?.. Или по крайней мере попытаться разобраться в том, что происходит? Дать себе этот шанс?..
Наконец он принял решение.
— Я схожу туда. Но больше ничего не обещаю.
Хорас наконец отвел от него глаза и чуть поерзал на лавке.
— Хорошо. Спасибо. Я оставлю тебя сейчас, Роберт. Прошу тебя, никому ничего не рассказывай. Даже Кэтрин. Я свяжусь с тобой, как только смогу, но в любом случае — и это еще одна моя просьба — давай встретимся сразу после похорон.
Роберт поднял на него усталый взгляд.
— Ты уже все организовал?
— Это будет церемония только для узкого круга, для семьи. В понедельник утром. Буду рад увидеться с тобой сразу после нее. Хотя не исключаю, что мы можем встретиться еще раньше. — И он ушел.
Роберт долго еще рассеянно разглядывал розовый витраж и вспоминал события, которым минуло два с лишним десятка лет. Наконец и он решительно хлопнул ладонями по коленям, поднялся и быстро вышел на улицу. Нащупав в кармане телефон, он машинально набрал номер Кэтрин. Та вновь не подошла, а он вновь не оставил сообщения.
От церкви Святого Варфоломея он повернул не к дому, а в Уэст-Виллидж.
Кембридж,
март 1981 года
Школа Пифагора находилась в северо-западной части обширных владений, относившихся к колледжу Святого Иоанна. Роберт и Кэтрин переступили порог этой славной и уважаемой в Кембридже альма-матер через центральные ворота и сразу же оказались в Первом дворе, все постройки которого были возведены не позже XVI века. Холодный туман давно уже пробрался под их шутовские костюмы, их знобило. Проходя мимо высокой часовни, они обратили внимание на то, что очертания ее терялись в тумане начисто на уровне уже второго этажа.
— Я рада, что все близится к концу, — сказала Кэтрин.
Она вдруг потянула его за руку, и он остановился. Кэтрин развернула его к себе лицом и крепко обняла, прижавшись к его груди.
— Мне холодно, согрейте меня немножко, — попросила она.
Они стояли так минуту или две, потом Кэтрин отстранилась, улыбнулась будто самой себе и сказала: