Биография любви. Леонид Филатов (Шацкая) - страница 85

Птичка, которая какое-то время согревала нам с Лёней души. Очень любопытная история.

Весна. Я иду на рынок — пошататься среди прилавков со всякой всячиной и что-то прикупить для дома.

Редиски, баклажаны, помидоры — дуреешь от изобилия красок. И вдруг я вижу: в полуметре от продавца сидит маленькая черная пичуга, не то грачонок, не то галка с очень большой для ее маленького тельца головкой. Подхожу ближе — она и не думает отлететь, сидит себе — не боится. Спрашиваю продавца, что за птичка, почему не боится, вроде как ручная. Тот подтверждает мою догадку: «Может быть, чья-то, вылетела из клетки». Налюбовавшись отважным созданием и закупив все необходимое, довольная, возвращаюсь домой.

Прошло, наверное, дня два. Дома я и Лёня. За чем-то подхожу к окну и вижу — Боже мой! — моего рыночного галчонка, сидящего на перилах нашей лоджии. Не верю своим глазам: неужели та, о которой я упоенно рассказывала Лёне два дня назад. Кричу Лёне, открываю окно и просто зову: «Галочка, иди ко мне, иди сюда, не бойся», естественно, не рассчитывая, что птичка пойдет мне навстречу. Смотрю: галка, будто стесняясь, потопталась немного и — так не бывает — потопала прямо ко мне в открытое окно. И она уже на подоконнике в комнате. Мы с Лёней, затаив дыхание, наблюдаем за ней.

— Лёнечка, налей водички в блюдце и принеси кусочек яблока, — шепчу я, чтоб не спугнуть это чудо. Короче, галка прижилась у нас и стала членом семьи, причем главным ее членом. Естественно, на лоджию прилетали голуби, рядком усаживались на перилах и, конечно, видели наше чудо, которая, сидя на подоконнике, всем своим видом показывала, как она гордится, что обзавелась своим домом. Потом, важная, она выходила к голубям, которые, безусловно, ей завидовали, а она, маленькая, не подходя к ним близко (а то, мало ли что — еще затопчут… — так, по-видимому, протекали ее рассуждения), на расстоянии за ними наблюдала.

Лёня, как водится у швейцаров, закрывал за ней окошко и садился работать за стол, который находился рядом с окном. Он в это время дописывал свою сказку «Про Федота…» Проходило время, час или два, и вдруг быстрое, требовательное — стук-стук, стук-стук: Галка нагулялась и требовала впустить ее обратно в дом. Большая головка продолжала настойчиво стучать до тех пор, пока Лёня не впускал ее внутрь. Я не видела этой сцены, но Лёня так уморительно смешно рассказывал, изображая пластику и мимику галкину, что я становилась в результате, не видя, очевидцем.

И совсем смешной эпизод, который мы наблюдали уже вместе. Опять наша галка собралась погулять. Но теперь у нее уже была цель, которую она, очевидно, вынашивала не один день. Последнее время она как-то странно приглядывалась к голубям, которые, не стесняясь ее, громоздились на балконе. А в этот раз сидел один голубь. Он был большой, крупнее остальных, сидел и важничал, повернувшись хвостом (чтоб не сказать «задом») к нам и к ней. Наша подошла и села на некотором расстоянии от него. Пат и Паташон. Она смотрит перед собой минуту, потом поворачивает к нему голову, что-то проверяя, изучая. Мы с Лёней затаились. Вдруг она (сидит справа от голубя), стоя на правой лапке, левую пододвигает к голубю и быстро приставляет правую, а головку одновременно отворачивает от голубя. «А что? Я ничего. Сижу — никому не мешаю» — так мы прочитали ее жест.