как секс на битом стекле, как прыжок из окна
вниз головой в надежде, что на спине
вдруг появятся крылья или хотя бы не
долетишь до земли, а превратишься в пух
тополиный, или одно из двух,
а именно смерть не сумеет в тебе узнать
человека, летящего с песней: «Е** твою мать,
за что?» Кто мне внушил, что боль —
это ошибка? Хочешь любить? Изволь.
Только сперва прости этих «святых» людей,
тебя поджидающих с пригоршней ржавых гвоздей…
…На улице ветрено, то и дело пытается идти дождь, беспощадно хлещет по лицу. Капли дождя, видимо, уже незаметно превращаются в снег. Стою в толпе, наблюдая, как охранники в черных комбезах расчищают площадку, чтобы поставить небольшую трибуну, сваренную из труб. Вокруг рабочие — пришли выразить возмущение закрытием завода. Мне надо их успокоить. Пообещать, что мы разберемся, никого не уволим.
Вознесенский долго химичит с массовкой. Сортирует, переставляет, выравнивает. Кому-то дает текст — короткие рваные фразы…
Вспоминаю, как когда-то с Черновым затевали свое производство. Как это было не просто, особенно вначале — все организовать, подобрать нужное оборудование, выбрать упаковочную пленку, нанять людей, обучить их работать на станках. И какая пошла вокруг свара, когда это все закрутилось, продукция заполнила прилавки магазинов и оптовых рынков, сколько было насмешек, угроз, палок в колеса … Тогда я написал:
…здесь от лени и злобы жиреют, лысеют,
не мечтают, не любят, не верят в Успех…
мне не трудно понять «старика» Моисея —
я бы тоже увел из Египта не всех…
Время съемок тянется мучительно медленно. Ассистент по актерам постоянно носит мне горячий чай. То ли из-за эмоционального напряжения сцены, то ли из-за сидящей в груди простуды лицо печет, как в бане и бросает в пот.
— Я вам обещаю, что очень скоро мы покончим с проворовавшимся мэром и его шайкой, снова откроем ворота завода для рабочих, вы сможете встать к станкам! — обещаю с трибуны. И тут один остряк из массовки кричит не по сценарию:
— А мне не надо открывать ворота. Я не хочу работать!
— Ну, значит, ты, сука, сейчас вылетишь отсюда к чертовой матери, и денег за съемки не получишь, — рычу в мегафон. — А если еще раз откроешь пасть, я тебе этот мегафон в глотку запихну!
Никто такого не ожидал. Я и сам не ожидал. В толпе воцарилась гробовая тишина. «Ну, думаю, сейчас они меня порвут!» Но люди вдруг заулыбались и зааплодировали…
После съемок едем в одной машине с актрисой Мариной Деникиной.
— Тебе надо сходить в баню, выпить водки в хорошей компании, — говорит, видя мое понурое состояние.
— Ты готова составить мне компанию? А ничего, что уже пью таблетки?