А еще они задолбали курить! Курят везде, в каждом кадре! Кажется, дым валит с экрана в комнату! Ну, просто нечем дышать… Удушливый Антониони!
Только одно место мне понравилась. «Ты летал когда-нибудь на дельтаплане? — говорит герой. — Я хотел бы при общении с женщиной испытывать те же ощущения, что и при полете на дельтаплане. <…> Я хотел бы с женщиной молчать. Но мне приходится разговаривать…» Мне понравился этот монолог, потому что я тоже хотел бы с женщиной разговаривать как можно меньше — как с морем, небом, огнем… Но для этого она должна быть, как море, как небо и как огонь — она должна быть частью моей природы, моего мира, моей вселенной… Мы должны друг друга слышать, не размыкая губ, а порой даже не глядя в глаза, а лишь взявшись за руки… Только тогда я поверю, что в мире есть моя половинка и я ее нашел… Я не знаю, возможно ли это, но я готов ждать, сколько потребуется. И я готов не дождаться… И я больше не хочу обманываться, лишь бы кто-то был рядом, кто-то был… Мне больше не нужен КТО-ТО, лишь бы кто…
А еще запомнился кадр в конце фильма, в отеле в Венеции. Герои объясняются у арочных стеклянных дверей. За стеклом кружатся взволнованные чайки, солнце отражается в зеленой воде канала, его золотые струны превращают темную гостиную в подобие арфы… Как кинематографист, я понимаю — сложно было добиться, чтобы чайки всю сцену, все дубли летали и беспокоились. Для эффекта золотых струн надо было постоянно дымить в гостиной и следить, чтобы дым не клубился, то есть был незаметен. Гондола должна была выплывать точно на определенных репликах, чтобы потом смонтировалось… Я представляю, сколько времени потребовалось режиссеру, чтобы оживить и снять все эти подробности! Но само объяснение героев лживо, напыщенно, претенциозно. Слова-пустоцветы, не проникающие в сердце, не трогающие душу.
У актрисы, исполняющей роль Иды, огромный, непропорциональный лоб. Все время, пока она на экране, я слежу за этим лбом, думаю только о нем, и ничего не могу с этим поделать. И вот, в сцене в лодке в венецианской лагуне, герой гладит ее лоб, а она говорит:
— У меня слишком большой лоб, да?
Ужас!
Совсем другое дело — фильм 1973-го года «Какими мы были» Сидни Поллака.
«Он был слишком похож на страну, в которой жил — все давалось ему слишком легко…» — говорится об одном из героев.
Я сразу переделал эту фразу: «Родион Сидорский был слишком похож на страну, в которой жил — он приносил окружающим много страдания. И самому ему все давалось слишком трудно…» Мы похожи на то место, где родились и где живем.