Наконец сверкающий объект остановился — по-видимому, наш корабль завершил разворот.
Сделка первым пришел в себя.
— Как жаль, Гара, что ты не видишь эту красоту! — прощелкал он, и я испытал укол почти физической боли. Такая реакция меня глубоко огорчила; конечно, Сделка принадлежал к расе, которая славилась своей меркантильностью, но мне всегда казалось, что ему не чуждо чувство прекрасного. Я не мог понять, как он мог использовать этот величественный момент, чтобы лишний раз поддеть Гару. Но, обернувшись, чтобы бросить на Сделку укоризненный взгляд, я увидел, что все его сенсорные жгутики и реснички направлены в сторону открывшегося нам великолепного зрелища, а мощные щупальца благоговейно трепещут. Сделка говорил от души, и мне стало стыдно, что я заподозрил друга в подобной мелочности.
— Наши уважаемые хозяева транслируют мне в высшей степени подробный сонарный вид, — ответила Гара, также совершенно искренне. — Я тоже сожалею, что вы не слышите того, что слышу я.
Если это галактика гуюков, то она, без сомнения, одна из величайших во Вселенной, подумал я. Ее бесчисленные звезды не были похожи ни на что, виденное мною прежде. Они казались очень крупными и почему-то овальными (возможно, впрочем, этот эффект был результатом стремительного вращения галактики), к тому же многие из них были окружены странными газовыми облаками самых невероятных оттенков и цветов. С той точки, где мы находились, эти сверкающие эмпиреи казались довольно сильно вытянутыми в длину. Как я уже упоминал, галактика своей формой напоминала половинку нашей луны, но только сейчас я разглядел, что «рога» полумесяца выглядят не острыми, а слегка закругленными. В самой широкой его части преобладали голубовато-синие оттенки, но чем дальше от центра, тем более пестрой становилась картина, словно в гуюкском спектре было не семь основных цветов, а втрое больше. Концы полумесяца и вовсе как будто окунули в переливающиеся жидкие краски, которые разлетались во все стороны тончайшими струйками и цепочками капель. Несколько самых крупных звезд (должно быть, они просто были намного ближе к нам, чем остальные) испускали широкие рассеянные лучи уже совершенно невиданных оттенков.
— Ух ты! — сказал Алекс, и я не мог с ним не согласиться.
Хаксель снова приблизилась, на ходу разворачивая крылья. Только сейчас я обратил внимание, что остальные гуюки совершенно погасили собственный свет, чтобы мы могли лучше рассмотреть великолепную картину на стене… или за стеной.
— У вас, вероятно, возникли вопросы, — проговорила Хаксель.