Поскольку на меня были возложены обязанности поддерживать в порядке небольшую библиотеку его отца и, кроме того, я неплохо владел греческим языком, Цицерон испросил у отца разрешение одолжить меня на время (как иногда люди одалживают друг у друга книги), чтобы взять с собой на Восток. В мои обязанности входило договариваться о различных встречах, организовывать переезды из города в город, платить учителям и так далее. Через год я должен был вернуться к своему старому хозяину. В конечном итоге, как это нередко случается с полезными вещами, меня так и не вернули обратно.
Мы встретились в заливе Брундизия в день, на который было назначено отплытие. Это происходило во время консулата Сервилия Ватия и Аппия Клавдия Пульхра, спустя 675 лет после основания Рима. Цицерон тогда еще ничем не напоминал ту величественную фигуру, в которую он превратится позже, – человека, который не может пройти по улице неузнанным. Сейчас, на склоне лет, я часто задумываюсь: что произошло с теми тысячами бюстов и портретов моего хозяина, которые прежде украшали едва ли не все частные дома и общественные учреждения Рима? Неужели все они разбиты и сожжены?
Итак, молодой человек, поджидавший меня на пристани в то весеннее утро, был худым и сутулым, с неестественно длинной шеей, большое, с детский кулак, адамово яблоко ходило вверх-вниз по горлу, когда Цицерон делал глотательные движения. У него были глаза навыкате, нездоровая желтоватая кожа и впалые щеки. Иными словами, Цицерон являл собой ходячий образчик скверного здоровья. Помнится, я тогда подумал: «Ну, Тирон, постарайся получить от этого путешествия как можно больше, да торопись, поскольку оно, видимо, продлится недолго».
Первым делом мы отправились в Афины. В прославленной Академии этого города Цицерон намеревался прослушать курс лекций по философии. Я донес его поклажу до лекционного зала, повернулся и вознамерился было уйти, как вдруг он окликнул меня и спросил, куда это я собрался.
– Хочу посидеть в тени вместе с другими рабами, – ответил я. – Если, конечно, у тебя нет ко мне еще каких-либо поручений.
– Конечно, есть, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты проделал для меня работу, требующую немалых усилий.
– Что же я должен делать, господин? – спросил я.
– Иди со мной, сядь рядом и слушай лекции. Я хочу, чтобы ты имел хоть какое-то представление о философии. Тогда в наших долгих путешествиях у меня будет возможность время от времени поговорить с тобой о том, что мне интересно.
Я проследовал за Цицероном и удостоился чести прослушать лекцию самого Антиоха из Аскалона, знаменитого греческого философа, о трех базовых принципах стоицизма. Антиох утверждал, что добродетели довольно для счастья; добродетель – это единственное благо; а чувствам нельзя доверять. Три простых правила, которые, если все будут им следовать, способны вылечить все беды мира. Впоследствии мы с Цицероном часто дискутировали на эту тему и, оказываясь в этих чертогах познаний, совершенно забывали о разделявшей нас социальной пропасти. Мы слушали лекции Антиоха на протяжении трех месяцев, а потом направились туда, где находилась главная цель нашего путешествия.