Вспомнив, какой огромный объем документов пересылал в Рим Цицерон в бытность свою низшим магистратом в Сицилии (причем все они были написаны под его диктовку мною), я едва удержался, чтобы не расхохотаться.
– И это все? – осведомился я.
Служитель заверил меня в том, что – да.
– Но где же его отчеты из Сицилии?
– Они к нам еще не поступили.
– Не поступили? Но он является наместником этой провинции вот уже два года!
Библиотекарь посмотрел на меня пустым взглядом, и я понял, что зря трачу на него время. Переписав три фразы, содержавшиеся на пергаменте, вышел в прохладу вечера.
За то время, что я провел в Государственном архиве, на Рим успела опуститься тьма. В доме Цицерона все его семейство уже успело приступить к ужину, однако хозяин предупредил раба Эроса, чтобы меня провели в трапезную сразу же после того, как я вернусь.
Цицерон возлежал на ложе рядом с Теренцией. Был здесь и его брат Квинт вместе со своей супругой Помпонией. Третье ложе занимали двоюродный брат Цицерона Луций и незадачливый Стений, по-прежнему одетый в свои грязные траурные одежды и корчащийся от смущения. Хотя, войдя в трапезную, я сразу же ощутил напряженную обстановку, сам Цицерон пребывал в приподнятом расположении духа. Он всегда любил застолья, причем ценил он в них не столько яства, сколь возможность побыть в хорошей компании и насладиться беседой. Выше всех остальных в качестве собеседников он ценил Квинта, Луция ну и, конечно, Аттика.
– Ну? – обратился он ко мне.
Я рассказал ему о том, что произошло, и показал три фразы из отчета Верреса. Пробежав их глазами, Цицерон заворчал и бросил восковую табличку на стол.
– Ты только взгляни на это, – обратился он к Квинту, – этот негодяй настолько ленив, что даже толком соврать не может. Шестьсот тысяч! Какая кругленькая сумма! Ни больше ни меньше! И где он их оставляет? В городе, который потом – до чего ладно все складывается! – который вскоре занимает армия противника. Вот, дескать, с противника и спрашивайте за пропажу денег. И еще: в архив не поступило ни одного его отчета за последние два года. Стений, я несказанно благодарен тебе за то, что ты обратил мое внимание на этого мерзавца.
– Да, мы благодарны тебе от всей души, – проговорила Теренция с ледяной вежливостью, не предвещавшей ничего хорошего. – Благодарны за то, что втянул нас в войну против половины самых влиятельных семей Рима. Но зато теперь, я полагаю, мы сможем общаться с сицилийцами, так что расстраиваться нет причин. Откуда ты, говоришь, родом?
– Из Ферм, досточтимая.
– Ах, из Ферм? Никогда не слышала об этом месте, но не сомневаюсь, что оно – восхитительно. Там ты сможешь произносить свои пылкие речи перед городским советом, Цицерон. Возможно, тебя в него даже выберут, поскольку Рим отныне для тебя закрыт. Но зато ты сможешь стать консулом Ферм, а я буду первой дамой.