– Момент не слишком подходящий.
– Для бокала хорошего вина момент всегда подходящий.
«Иди», – взглядом приказала Елизавета Петровна, и Михаил послушно встал и кивнул:
– Хорошо, Дмитрий Александрович, я иду с вами.
Так они и поступили. Прихватив с собой план замка, Елизавета Петровна и Иван Таранов поднялись наверх, Михаил вместе с хозяином спустился вниз, а Сивко остался в кабинете, невозмутимо потягивая вино. Что же касается Зигмунда, то сомелье исчез, испарился.
«Шато Петрюс» 1991 года, или Первое разоблачение
Дмитрий Александрович Воронов невозмутимо спускался вниз по лестнице. Михаил следом, раздумывая о событиях сегодняшней ночи. О неожиданной гостье, спрятавшейся за портьерой, о смерти Бейлис, об узких следах модных женских сапожек на пашне… Черт возьми, как изо всего этого выпутаться? Из кухни, тоже находящейся на первом этаже, так аппетитно пахло пряностями и острыми соусами, что он почувствовал голод, хотя и плотно позавтракал. Но бокал вина разжег аппетит.
– Вам готовит Эстер Жановна? – спросил он у хозяина замка, почувствовав, как болезненно сжался желудок. А когда здесь, интересно, обед? Кусочек сыра, который он поддел с серебряной тарелочки, голода не утолил.
– Да, она неплохо с этим справляется, – кивнул Дмитрий Александрович. – Эстер Жановна и Зигмунд у меня на хозяйстве с тех пор, как я въехал в этот замок. А вам не показалось, Михаил, что Елизавета Петровна не просто так напросилась в попутчицы к Таранову? Она хочет поговорить с ним по душам, без свидетелей.
– Может быть, может быть.
– Не будем им мешать. Пока не будем, – значительно добавил Воронов.
Они вновь, как и вчера, шли по длинному коридору, и теперь Михаил был уверен: да, потолок опускается, а стены сужаются. Этот коридор, а точнее, галерея, с наклоном. Хозяин замка шел впереди, гость на полшага позади. Дошли до тяжелой железной двери, Воронов подергал за ручку и, повернувшись, сказал:
– Вот видите, Михаил Андреевич, погреб по-прежнему заперт. На мое вино никто не покушался, значит, дело не в нем. Она не затем проникла в замок.
– Послушайте, не зовите меня по отчеству! – взмолился Михаил. – Мне неловко. Я ведь намного моложе.
– А сколько вам лет? – В голосе хозяина послышалось любопытство.
– Тридцать.
– О! Тридцать! В тридцать я заработал свой первый миллион, и меня с тех пор не называли иначе как по имени-отчеству, – заметил Воронов.
– Не все же такие удачливые. То есть я хотел сказать, что уважаемым людям, которые старше меня, не обязательно обращаться ко мне по имени-отчеству, – попробовал вывернуться Михаил.