Главный редактор посмотрел на Демпси.
– Пока никто, – ответил тот. – Так будем работать.
Представитель «Желтого города» повернулся ко мне.
– Я исполняю обязанности главреда и занимаюсь только рабочими вопросами.
Мужчина издал какой-то неопределенный звук. В это время мы как раз подошли к проезжей части, где народ рассаживался по различным транспортным средствам. Мы распрощались с представителем «Желтого города», который не собирался ехать на поминки (да его, наверное, и не приглашали), Демпси предложил мне садиться к нему. Никакого автобуса не было, кто-то приехал на своих машинах, кто-то направился на трамвайную остановку. Поминки планировались в здании холдинга, и их в эти минуты готовили сотрудницы нашей редакции, не появлявшиеся на кладбище. Стол собирались поставить в зале для переговоров на пятом этаже, где у нас обычно проходят корпоративные вечеринки.
– Итак, что ты думаешь о руках? – спросил у меня Демпси в машине на английском языке. Мы с ним всегда разговариваем на английском, а тут он, наверное, еще и не хотел, чтобы нас понимал шофер.
Я поделилась возникшими у меня мыслями. Демпси меня очень внимательно выслушал и кивнул в задумчивости.
– Я тоже помню ее руки… – наконец сказал американец. – А это были не ее руки. Они же не могли измениться после смерти? Я бы понял, если бы ей отстрелили руку… Но насколько мне известно, пострадало только лицо, так?
Я кивнула.
– От лица ничего не осталось, – продолжал Демпси. – То есть опознать ее можно было только по телу. Кто ее опознавал, Наташа? Один человек? Несколько?
Я сказала про соседок, одна из которых теперь мертва, и про законного мужа Глеба Гаджиевича. Демпси в задумчивости почесал щеку. Мне самой в голову лезли разные мысли.
– Соседки могли ошибиться, – наконец произнес Демпси. – Но супруг…
– Что вам говорила Анжелика Львовна перед отъездом? – спросила я. – Она ведь официально оформляла отпуск.
– Ей требовалось решить какие-то семейные проблемы. Она не уточняла, какие, а я не спрашивал. Я не имею дурной привычки задавать людям такие вопросы, как любят делать русские. Это не мое дело. Ей был положен отпуск по вашему законодательству, с которым я вынужден считаться, работая в вашей стране. Более того, она заранее предупредила меня и выразила готовность напряженно поработать до отъезда, чтобы подготовить два или даже три номера. Ведь она в самом деле это сделала? Ты же сейчас, Наташа, думаешь о летних выпусках?
– Мы, вообще-то, всегда работали на перспективу, – заметила я.
– Да, согласен. Никто никогда не занимается только одним номером – в солидных конторах. Одновременно идет работа над несколькими макетами, потом они доводятся до ума, как говорят у вас в России. Но тут-то сколько номеров было доведено до ума?