– А если Анжелика Львовна появится?
– У нее будут большие проблемы, – хмыкнул Глеб. – Ты понимаешь, что она официально похоронена? Представь, сколько в нашей стране ей нужно будет собрать бумаг, доказывая, что она жива? И с ментами какие проблемы будут? А они точно будут!
– Глеб, давай примем как факт, что похоронили не Анжелику Львовну.
– Ну, – буркнул Глеб и допил остатки коньяка.
– Как ты считаешь, она спланировала заранее свое исчезновение?
– Она же куда-то собиралась уезжать.
– Так уезжать?
Глеб почесал щеку и печально посмотрел на пустую бутылку коньяка, которую крутил в другой руке.
– У нее не было заранее подготовленного двойника?
Глеб вскинул на меня глаза и на самом деле задумался.
– Ты хочешь сказать, что она спасала свою шкуру?
Я кивнула.
– Ну, положим, шкуру она спасла, хотя бы временно. Но все свое добро? Мы с Анжелкой в этом плане очень похожи. Я свое добро просто так никому не отдам. И она не могла бросить квартиру и все, что в ней, так сказать, на произвол судьбы. Не могла, и все. Это я тебе точно говорю.
– Если стоит вопрос о выборе между жизнью и квартирой…
– Анжелке жизнь без квартиры не нужна, – хмыкнул Глеб. – И без всего ее любимого барахла. Она мне как-то сказала, что лучше таблеток наглотается, чем будет снова таскаться по съемным углам.
«Но у нее есть другая квартира!»
– Нет, она объявится, – твердо заявил Глеб. – Вопрос: когда?
Мы покинули мой кабинет, я заперла его на ключ.
– Пожалуй, я поеду, – сказал Глеб, бросив взгляд вверх, откуда неслись пьяные песнопения. – Не хочу туда подниматься. И настроение у меня окончательно испорчено. Напьюсь сегодня до полной нирваны… Заслужил.
Глеб взмахнул рукой и пошел по ступенькам вниз, а я отправилась к Демпси. Я решила не сдавать Глеба. Зачем? Я вообще не люблю никого сдавать. И мне не хотелось лезть в это дело. Хотя я и была в него замешана не по собственной воле.
Но ведь компромат мне в конверте могла прислать Анжелика Львовна? И компромат на Люську в «Желтый город»? Кстати, ни Люська, ни Артем из «Жести и грязи» не появились не только на кладбище, но и на поминках.
– Где Глеб? – взвизгнул женский голос у меня над ухом.
Я подняла голову. На площадке стояла девушка, которая явно имела на него виды.
– Беги вниз, может, еще догонишь, – устало сказала я. – Он собрался домой. Один.
Она хотела мне что-то сказать, но передумала и на самом деле бросилась вниз по лестнице. Я отправилась к Демпси, как на казнь.
Он с кем-то разговаривал по телефону, мне жестом показал, чтобы подождала в приемной. Я пожала плечами и села в секретарское вертящееся кресло. Мне хотелось домой. Мне хотелось спокойствия. Почему-то я вспомнила Игоря Леонидовича Бояринова. Вот кто источал спокойствие и уверенность в себе – и это несмотря на исчезновение единственной и любимой дочери. Наверное, Бояринов никогда не устраивает истерик, не орет… Или орет? Хотя он ведь очень спокойно разговаривал и со мной, и с подчиненными…