К тому времени, когда Найэм остановила «Вольво» на подъездной дороге, Грейси уже рыдала в голос. Похоже, она думала, что если будет плакать погромче, то их мать может развернуть машину и отвезти их обратно в Грэндж-овер-Сэндс, а не сделает того, что собиралась сделать, то есть не станет выкидывать их из машины просто для того, чтобы напакостить их долбаному папаше, чтобы самой потом рвануть в Милнторп, к своему поганому дружку, который постоянно топчется на кухне своей дурацкой китайской закусочной, где еду отпускают на дом…
— Мамуля! Мамуля! — захлёбывалась Грейси. — Смотри, его машины нет! Я боюсь заходить в дом, потому что его самого там нет, раз нет машины, и…
— Грейс, прекрати немедленно! — рявкнула Найэм. — Ты себя ведёшь как двухлетний младенец! Он поехал в магазин, вот и всё! Ты что, не видишь свет в окнах? И вон там стоит другая машина. Полагаю, ты способна сообразить, что это значит.
Конечно, мать не стала произносить вслух имя. Наверное, она могла бы добавить: «Квартирант твоего отца дома», противным многозначительным тоном. Но это значило бы, что она признаёт существование Кавеха Мехрана, а этого она делать не намеревалась. Просто коротко бросила:
— Тимоти! — и чуть наклонила голову в сторону дома.
Это было знаком к тому, чтобы Тим вытащил Грейси из машины и повёл через садовые ворота к двери, потому что сама Найэм заниматься этим не желала.
Тим открыл дверцу со своей стороны. Выйдя наружу, он перебросил свой рюкзак через низкую каменную ограду, а потом распахнул дверцу перед сестрой и сказал:
— Выходи!
После чего взял её за руку.
Грейси взвизгнула:
— Нет! Не пойду!
И начала брыкаться.
Найэм сама отстегнула ремень безопасности Грейси и сказала дочери:
— Прекрати устраивать сцены! Вся деревня решит, что я тебя убиваю.
— А мне плевать! Мне плевать! — заливалась слезами Грейси. — Я хочу уехать с тобой, мамуля!
— Ох, бога ради!
С этими словами Найэм тоже вышла из машины, но не для того, чтобы помочь Тиму справиться с сестрой. Вместо того она схватила рюкзак Грейси, открыла его и швырнула через ограду. Он приземлился — что было немалой удачей — прямо на батут Грейси, и всё его содержимое рассыпалось под дождём. Среди всего прочего там была и любимая кукла Грейси — не из тех отвратительных фантазийных женщин с растущими из ушей ногами и грудями, лишёнными сосков, а кукла-младенец, настолько реалистичная, что бросить её вниз головой на батут было равносильно издевательству над ребёнком.
И тут Грейси отчаянно закричала. Тим бросил на мать короткий взгляд. Найэм сказала: