Хотя, в общем, она понимала, что должна как-то разобраться со своими тревогами и по этому поводу, и по другим. Ей нужно было перестать прятаться в тени. Ничего дурного не было в том, чтобы наслаждаться той жизнью, которую Алатея теперь имела. Она ведь не добивалась всего этого нарочно. Всё само пришло к ней. А это значило, что она вышла на тот путь, для которого и была предназначена.
И всё-таки был ещё один журнал, который недавно прятался под другими, а теперь оказался на самом верху… И всё-таки была ещё женщина из Лондона, которая смотрела на неё… Откуда им знать, кто эта женщина на самом деле, зачем она явилась сюда, какие у неё намерения? Они ничего не знали. Им нужно бы подождать и выяснить…
Алатея собрала на поднос кофейные чашки и понесла их в кухню. Рядом с телефоном она увидела листок бумаги, на котором записала недавно сообщение от Деборы Сент-Джеймс. Тогда Алатея не обратила внимания на название компании, которую представляла Дебора, но теперь женщина сама его упомянула, слава богу, так что Алатее было с чего начать.
Она поднялась на второй этаж дома. Вдоль коридора располагались комнаты, некогда принадлежавшие слугам, и одну из этих крохотных спален Алатея превратила в свою мастерскую, когда они с Николасом начали работы в доме. Но она также использовала эту комнату как своё убежище и именно здесь держала свой ноутбук.
Выход в Интернет был здесь чрезвычайно медленным, но Алатея дождалась своего. Некоторое время она смотрела на монитор, а потом коснулась пальцами клавиатуры.
Отвертеться от школы было нетрудно. Поскольку ни одному человеку с мозгами не могло действительно захотеться везти его в Улверстон и ещё дальше и поскольку у Кавеха были мозги, всё становилось просто. Лечь в постель, схватиться за живот, сказать, что он, похоже, за ужином у кузины Манетт съел что-то не то, наврать, что ему дважды за ночь приходилось вставать в туалет, — и выразить признательность, когда Грейси отреагирует так, как и должна отреагировать. Конечно, она тут же помчалась в спальню Кавеха с криком: «Тимми заболел! Тимми заболел!» — и он даже почувствовал лёгкий укол вины, потому что слышал по голосу Грейси, насколько та испугана. Бедный глупый ребёнок. Не нужно быть гением, чтобы понять: она очень боится, что кто-то ещё из её родных внезапно исчезнет.
Ей нужно было бы научиться держать себя в руках, малышке Грейси. Люди то и дело умирают. И это невозможно предотвратить никакими хлопотами, как ни следи за тем, как они дышат, едят, спят и так далее. Кроме того, у Грейси теперь на самом-то деле были куда более серьёзные причины для тревоги, чем воображаемая смерть кого-то из родных. Ей следовало бы беспокоиться о том, что будет с ней после смерти отца, притом что их мать не выражала ни малейшего желания забрать детей к себе.