— Знаю, — хмуро проговорил он. — Я все взвесил — и решил, что мой гнев слишком велик, чтобы смириться.
— А что будет с Кати, если вас посадят в тюрьму?
Келл покачал головой, и все та же тяжелая усталость легла на его лицо.
— Бог знает. — Он покачал головой. — Приемные родители? Она здесь несчастна, и я не представляю, что делать. Она не…
Он остановился на полуслове, и Бетти нахмурилась.
— Что «не»? — Она склонила голову набок и поджала губы. — Вы мне сказали, что Кати немая. Откуда вы это взяли?
— Она вправду немая, — нахмурился Келл. — Не говорит ни слова.
— Она говорила со мной.
— Вам приснилось, — хмуро возразил Келл. — Она не говорит. Она не произнесла ни слова, пока была в сиротском приюте. Как я уже сказал, там никто не говорил по-английски, но некоторые воспитатели пытались общаться с ней и сказали, что не слышали от нее ни звука. Ни разу. И мне она не сказала ни слова за все три недели, что живет здесь.
— Она разговаривала со мной, — твердо сказала Бетти. — Сказала, что скучает по маме.
Келл изумленно уставился на нее.
— Еще она сказала, что мать звала ее Колокольчик и подарила ей передничек, который она носит. Что мама сама сшила его на швейной машинке.
Гробовая тишина.
В доме ребенок упорно занимался кубиками. Пощелкивание детских кубиков в вечерней тишине казалось оглушительным.
— Моя мать шила, — сказал наконец Келл. — Она была прекрасная швея, а Кристина… даже в семь лет Кристина помогала ей. Помню, как они обе сидели за швейной машинкой. Уже тогда мать научила Кристину шить простые вещи. — Он глубоко вздохнул. — А передник… Кати была в нем, когда ее отправили в приют. Там положено одеваться в приютскую одежду, но Кати носила его, как другой ребенок носил бы плюшевого медвежонка. И когда я привез ее сюда — в первое же утро, — она надела его и носит постоянно. Я снимаю этот передничек, пока она спит, и стираю. Тряпка почти разваливается, но Кати ни за что не расстается с ней.
— Нельзя винить ее, — тихо сказала Бетти. — Это единственная вещь, которая связывает ее… — Она покачала головой. — О, Келл… мистер Халлам… мне так жаль. Мне так жаль!
— Здесь нет вашей вины, — хрипло проговорил Келл. — Ваш кузен лгал, а вы ему верили. И пока он не женат, ущерб восполним.
— Возможно, уже невосполним, — прошептала Бетти. — Наверное, невосполним. Как мог Лайл бросить маленькую девочку одну? Как мог предать ее? — Пальцы Бетти сжались в кулаки. — Я бы… я бы… — Она взглянула, на Келла и обнаружила, что он с любопытством разглядывает ее. Бетти покачала головой, словно стряхивая с себя дурной сон. — Вы… вы неплохо наказали его, однако. — Она запнулась. — Я имею в виду, лишив его… этих двух миллионов. Для Лайла держать в лапах такие деньжищи — и потерять их… невозможно придумать лучшего наказания. Ничто не ударит его больней. — Она задумалась. — Вы уверены, что он сейчас не получит наследства? Что нет обходных путей?