— Подготовила себя для мужа, — без выражения произнес Келл. — Жених номер один. А сейчас ты предлагаешь себя другому потенциальному мужу. Какова цена на этот раз, Бетти?
Келл рубил сплеча, и Бетти прижала руки к лицу, словно пытаясь защититься от удара.
— Нет.
Бетти тряхнула головой, и ее волосы рассыпались завитками по лицу. Волна отчаяния нахлынула на нее с такой силой, что она закачалась от боли.
Ничего не получилось. Она пошла на невозможный риск. Она предложила больше, чем когда-либо раньше, и все потеряла.
Келл не поверил ей. Если послушать его, то она ему почти ненавистна.
Как могла она надеяться, что он научится любить ее?
— Прости меня, Келл, — запинаясь, проговорила она. — Мне не следовало…
— Да. Не следовало. — Угрюмо. Холодно. Грубо.
— Тогда забудь… забудь, что я говорила…
Голос больше не слушался ее. Это было слишком. Бетти тихо всхлипнула и отвернулась.
— Думаю, тебе пора в постель, Бетти. — Грубый тон исчез, но слова оставались холодны, безучастны, лишены всякого выражения. — Думаю, нам обоим лучше идти по разным дорогам. Мне жаль, что мое брачное предложение заставило тебя надеяться на что-то еще. Не будет ничего другого. Мы уедем утром пораньше. Спокойной ночи, Бетти.
Бетти закрыла глаза. Она молила, чтобы земля разверзлась под ее ногами — разверзлась и милосердно поглотила ее.
Земля не разверзлась. Бетти поднялась по ступеням веранды и зашла в дом.
Подальше от человека, которого она любит больше собственной жизни и который не желает иметь с ней никакого дела.
Веранда Бетти — не самое подходящее место для сна.
Келл отбросил надувной матрас. Он годился только для Кати и совсем не давал ему спать. Когда Бетти исчезла в своем доме, он долго молча смотрел в темноту, потом взял спальный мешок из багажника и отправился в ночь.
Там, под эвкалиптами, он найдет то одиночество, без которого изнемогал. Обретет мир…
Если где-то в мире есть мир, то здесь. В пяти сотнях ярдов чистое пастбище превращалось в дикий лес. Толстый слой опавших эвкалиптовых листьев создавал достаточно мягкую подстилку, а теплый ночной воздух был полон ароматов буша. Раздавались отдельные крики ночной птицы, но это были единственные звуки. Только луна и звезды составляли ему компанию.
Спустя час Келл еще не спал. Спустя два часа ничего не изменилось. И три часа… Обычно Келл засыпал в лесу мертвым сном. Буш был его любовью.
Его любовью.
Его единственной любовью, снова и снова уныло повторял себе Келл, лежа на спине и глядя на звезды, просвечивающие сквозь листву над головой. Он вырос в буше. Буш всегда был его компаньоном. Буш всегда был рядом — надежным, любимым другом, хотя временами унылым.