— Он правильно сделал в то время, когда в Мельбурне Ходдл размежевал первые улицы и выставил на продажу первые земли. Говорят, что Лэнгли стал тогда собственником пары кварталов на Элизабет и Коллинз-стрит. Вот тогда-то земля и стала дороже на пять фунтов… Он купил там и большой магазин, магазин одежды. Вы, должно быть, видели «Лэнгли Сто», когда проходили мимо.
Мы не помнили, видели ли такой магазин, но не перебивали.
— Что за человек отец Тома Лэнгли?
Наш собеседник, который очень любил посплетничать о Томе, пожимал плечами.
— Откуда же я знаю? Он не водится с такими, как я.
За этим следовала выразительная пауза с курительной трубкой в руке, и рассказ продолжался в том же духе.
— Говорили, что он был способный фермер. Приехал сюда со своими тридцатью рабочими. Хотел взять землю в Тасмании, но ничего хорошего там уже не оставалось, и он добрался сюда до того, как правительство начало заселять эти земли. Джон Лэнгли провозгласил себя первым фермером в колонии. Сына с дочерью он отослал назад в Англию, в школу. Здесь для них ничего хорошего не было. Дочь его вышла замуж за сына какой-то титулованной персоны. Она была замужем всего лишь год и, сбежав, приехала к отцу. Никто из них не прекословит старику. Что он велит, то они и делают. С Томом так тоже долго не продлится. Он здесь потому, что у них там что-то вышло с девушкой, которая работала в доме его отца. Говорят, Том хотел на ней жениться, а старик отослал ее назад, в Англию. Он всегда добивается, чего хочет.
— Ему безразличен Том?
— Совсем нет. Он посылает ему деньги, не так ли? Очень трудно обходиться без чего-то, к чему вы привыкли.
Меня это удивило.
— Но почему — почему он хочет, чтобы Том вернулся, если они поссорились?
— Голос крови. Лэнгли поздно женился. У него только двое детей. С дочкой уже все кончено. Она не отходит от папочки и говорит, что никогда не вернется к мужу. У него нет внуков. Том — его наследник. Любой человек будет беспокоиться о своих наследниках в таком возрасте, как Лэнгли.
Итак, это была история Джона Лэнгли, но не его сына. Том стоял в тени своего отца, его желание бежать от этого выглядело глупым, когда мы видели, как он держал в руках кирку. Это зрелище вызывало только жалость.
Мы еще кое-что знали о Джоне Лэнгли.
— Он привез с собой из Англии породистых лошадей. Их для него купил его агент. У него лучшие лошади в колонии. Лэнгли во всем такой.
Мир Тома — это мир породистых лошадей и благовоспитанного общества. У нас он был чужим, и не потому, что не жил здесь, — мы знали, что Том приходил только из-за Розы. Никому из нас не хотелось обижать его. Он, как голодный, слушал все обыденные домашние разговоры Мэгьюри.