Ощущение своей привлекательности исчезло.
V
Время испытывало всех нас там, на Эрике. Мы узнавали друг друга, и раздражение от нашей совместной повседневной жизни становилось сильнее: ни у кого не было личной жизни, но никто из нас не хотел бы оказаться совершенно один, друг без друга.
Стояли жаркие дни; солнце и полчища мух изнуряли нас. Но ночи были великолепные, прекрасно восстанавливающие силы, благоухающие, со звездами, невероятно ярко сверкающими в темно-синем небе. Вечерами мы слушали визг детворы вокруг и жалобы на малое количество добываемого золота. При таких нагрузках Дэн был так же добр, как всегда, но Кэйт уже иногда заставляла себя быть бодрой, и мы видели это. Роза была милой и мягкой, пока в лагере оставался Адам; стоило ему уехать, как она становилась унылой и изливала свое раздражение на Тома Лэнгли.
Пэт часто выходил из себя из-за методов полицейской администрации Балларата и платы за лицензию. Син был с ним заодно. Временами казалось, что один Ларри счастлив; Он работал так же упорно, как любой из нас, но не покорялся этой убийственной монотонности. Пэт завидовал его месту возчика.
Я стала реже вспоминать о Гриббоне. И должна была стоять в стороне, наблюдая, как Адам и Том Лэнгли все глубже запутывались в играх очаровательной Розы.
Это случилось ночью, когда горняки сожгли пивную Бентли. Толпа, среди которой были Пэт и Син, собралась у пивной, чтобы протестовать против снятия с Бентли обвинения в убийстве. Он заявил, что вынужден был убить старателя, который требовал нормального обслуживания в его гостинице, и был освобожден от суда благодаря своей дружбе с полицией. Судья слушал это дело и отказался передать Бентли суду присяжных.
Теперь старатели собрались около пивной в яростном протесте. Никто точно не знал, кто бросил камень, который разбил окно и опрокинул лампу. Но очень скоро мы в лагере услышали шум пламени и сильный треск стекол.
Ларри вскочил на ноги, зовя Адама. Адам, Том Лэнгли и Дэн последовали за ним. Так поступили все мы — Кэйт, Роза, я и Кон тоже побежали.
Здание горело, и толпа кричала на Бентли. Трудно было узнать в наших миролюбивых, добрых соседей, людей, которые трудились ради золота терпеливо и неустанно. Временами казалось, что это был голос неистовства, вызов неповиновения был брошен власти.
Внезапно послышались крики:
— Бентли за шиворот! Сюда его!
Пэт и Син были среди толпы, которая, огибая пивную, двигалась к заднему выходу из кегельбана. Ларри, Адам и Дэн двигались за ними. Мы потеряли их из виду. Блеск огня падал на широкие шляпы и фланелевые блузы, и все выглядели одинаково.