К несчастью, увлекшись трудами праведными, глава семейства своих сил не рассчитал, заболел и вскоре умер. Дом на набережной Мойки пришлось продать. А в конце XIX века в нем поселилась семья во главе с бароном Федором Мейендорфом, генерал-лейтенантом и командиром Его Императорского Величества конвоя.
И что это за повальное стремление бежать от большевиков под крылышко недавних врагов, на Украину, оккупированную немцами! Не только братьев Анны Федоровны это подвело — шурина вышеупомянутого Петра Богдановича тоже махновцы расстреляли. А ведь был Яков Анатольевич Куломзин совсем не глупый человек — председатель земского собрания, предводитель уездного дворянства. И вот надо же, бежав из Петрограда на юг вместе с семьей, погиб в том же 1919 году от рук все того же батьки. Счастье, что семье через Польшу и Чехословакию удалось добраться до Канады. На наш взгляд, бегство это было и морально, и логически оправдано — недопустимо бросать малых детей на произвол судьбы ради безнадежной попытки восстановить утраченные привилегии.
Пришла пора познакомиться с загородным домом представителей семейства Мейендорф. Сельцо Подушкино когда-то принадлежало Милославским. Позже его приобрел некто Казаков, построивший неподалеку от села усадьбу. Его дочь к 1885 году выстроила новый дом, стилизованный под европейское Средневековье. Второй муж владелицы усадьбы завершил перестройку и отделку дома — появились гобелены, витражи, коллекция оружия, библиотека. Подвалы были полны вин, парадные покои украшены картинами старых мастеров и фигурами рыцарей в сверкающих доспехах. Над входом красовался герб баронов Мейендорфов, а куранты часовой башни регулярно, каждый час, играли гимн России. Близ дома устроили небольшой пейзажный парк с калифорнийскими кленами, уссурийским кедром и пробковым дубом из Китая. Был пруд с живописным островом и трехпролетным Розовым мостом, была подъездная аллея из березы и ели. Все было. Живи и наслаждайся! Ах, если бы не Октябрь…
К чему я все это веду? При чем здесь судьба всеми забытых Мейендорфов или утраченного ими в результате революции богатства? А дело в том, что замок этой семьи, располагавшийся на известной всем Рублевке, ныне входит в число объектов Управления делами Президента — та самая Барвиха! Говорят, присмотрел это имение еще сам Брежнев, а далее пошло своим путем.
Как скоро все, в той или иной форме, но возвращается на круги своя! И прежняя знать всего лишь уступает место новой знати.
И вновь пересечение судеб, очередное «совпадение» — в Барвихе отдыхал Булгаков, уже совсем больной, дописывая свой «закатный» роман. Откуда ему было знать, что через двадцать лет внучатый племянник Киры Алексеевны женится на юной баронессе Мейендорф? Впрочем, в определении степени родства немудрено и ошибиться — очень уж запутанная связь у аристократических родов, у всех этих Шереметевых, Левшиных, Трубецких и Мейендорфов. Вот кажется, что только-только породнились, но если как следует покопаться, то выяснится, что три-четыре поколения назад все это было — и свадьба, и пересечение судеб. Вот только персонажи на этой сцене жизни теперь уже другие.