Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера» (Колганов) - страница 69
Впрочем, библиофил и сочинитель Михаил Лонгинов в 1867 году писал, что дом принадлежал Петру Ивановичу Шилову, происхождение которого Лонгинову было неизвестно. Но вот появились сведения, что это вполне реальная фигура. Отец его служил в адъютантах у адмирала Сенявина, был женат на княжне Варваре Горчаковой, а сам Петр Иванович имел звание камер-юнкера и служил чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе. Надо сказать, не пыльная работа, однако же при чем тут «генерал»? Зато вот брат его, Михаил Иванович, и впрямь имел чин генерал-майора.
Презрение Петра Федоровича Шипова к общепринятым порядкам нетрудно объяснить прежним его конфликтом с представителями власти — богач пережитого им унижения не простил. А вот чем досадила власть Петру Ивановичу — это непонятно. Вполне возможно, что дело тут в его характере, а не обиде. Но есть и другое объяснение — Петр Иванович и Петр Федорович были двоюродными братьями, возможно, жили вместе, в одном доме на Лубянке. Отсюда и некоторые разночтения в званиях владельца дома — то самопровозглашенный «камергер» или «генерал», а то вполне реальный камер-юнкер.
«Шиповская крепость» на Лубянке (справа), 1910-е гг.
И снова предоставим слово Гиляровскому:
«Полиция не смела пикнуть перед генералом, и вскоре дом битком набился сбежавшимися отовсюду ворами и бродягами, которые в Москве орудовали вовсю и носили плоды ночных трудов своих скупщикам краденого, тоже ютившимся в этом доме. По ночам пройти по Лубянской площади было рискованно».
Видимо, вся эта «шваль» была куда любезнее сердцу «генерала», нежели напыщенная публика, фланирующая по Тверской.
Сочувствие к падшим испытывал и Дмитрий Шипов, однако способ им помочь, судя по всему, искал в государственном переустройстве. Для этого и партию октябристов создавал.
Догадки догадками, однако следует признать, что выбор для реализации политических теорий был богатый — в тогдашней Госдуме партий числилось более чем достаточно. А при таком разбросе мнений в обществе, от ультрамонархических взглядов до призывов к экспроприации экспроприаторов, трудно было ожидать от власти осмысленных и решительных действий, которые могли бы исключить Октябрьский переворот и наступившую вслед за ним кровавую, братоубийственную смуту. Но вот в апреле 1919 года главное командование белых войск на Юге России вроде бы нашло единственно правильный путь и обратилось к правительствам союзных держав через их официальных представителей с декларацией. В числе провоглашенных целей вооруженной борьбы указаны были следующие: