Полуформа опасна, и все присутствующие об этом знали. Им следовало опасаться, но оба продолжали сидеть как ни в чем не бывало. Их странная реакция удержала меня от поспешных действий. Если старик лишь ободряюще улыбался и чуть ли не делал приглашающие жесты, то пальцы священника вцепились в кресло так, словно он пытался удержать себя на месте. Игорь закрыл глаза. Вся его фигура застыла в немом предупреждении. Я перевел взгляд на старика.
— Ну что же ты? — Он все же поманил меня ладонью.
Не знаю почему, но мой взгляд зацепился за легкие, едва заметные движения его пальцев. Они словно перебирали невидимые струны. Струны, черт побери! Вот зачем Игорь распинался насчет ловушек. Священник сыграл на моей стороне, пытаясь хоть каким-то образом предупредить. Как я мог забыть про паутинку?! Я же прошел прямо сквозь нее. Можно даже не сомневаться, что меня опутало с головы до ног. Тело сводило от напряжения. Я не мог расслабиться и проверить, но знал, что не ошибаюсь. Медленно выдохнув, я опустился на диван и дрожащими пальцами ухватил бутылку с минеральной водой.
— В следующий раз, ладно? — Уверен, мой взгляд обещал старику радости всех кругов ада.
— Как скажешь, малыш.
По голосу Макарова было непонятно — доволен он или разочарован. Мне же было плевать на результаты его импровизированной проверки. Меня больше волновала дурацкая бутылка и не желающие убираться когти. Неудивительно, что я сорвался.
Ладонь дернулась раньше, чем успел осознать. Не заметив преграды, когти снесли половину бутылки, и окружающих залило брызгами минеральной воды. Последний акт агрессии окончательно меня вымотал, и я меланхолично присосался к импровизированному стакану, в три глотка осушив его до дна.
— Испытание ты прошел, — отряхиваясь от капель, поведал Макаров. — А теперь слушай меня внимательно. Ты живешь в долг. Прости за неточную формулировку, но лучшей я не нашел. Тебя хотели усыпить, не выводя из комы, но спасло заступничество Василька. Так что я бы на твоем месте пошел в церковь и поставил свечку. Считай, заново родился. Я досконально изучил твое досье и поговорил со всеми, кто с тобой пересекался. Вывод ты уже слышал. Ты — труп, Саша. Мертвец. И живешь в долг.
Даже это по всем статьям беспрецедентное заявление не смогло пробить броню моего равнодушия. Мельком отметив, что у старика полностью изменилась манера речи, я сделал очередной глоток. Впрочем, его высказывание вызвало у меня некоторое недоумение, и во взгляде оно отразилось.
— Хочешь знать почему? Сейчас ты самый опасный разумный в Москве. Зря таращишься. Ты не человек, не маг и уж точно не оборотень. Могучая, неведомая херня с черным заклинанием внутри. С демоном, грубо говоря. Веришь, будь моя воля, я бы накачал тебя наркотой, вывез на Колыму и распилил на части. — Он слегка приподнялся в кресле и шепнул: — Причем зарывал бы очень глубоко, чтобы ты, не дай бог, не выкопался.