Сомневаюсь, что Эльвира осознавала, что именно ей удалось сотворить. Выпускать на волю такое создание — все равно что играть с взведенной гранатой. Чудо, что тварь не сбросила оковы до встречи со мной. И дважды чудо, что мое тело так приглянулось демону. Стоило бесконтрольному смерчу вырваться в город, и количество смертей исчислялось бы десятками, если не сотнями тысяч. Гоняться за ним было бы просто некому. Слишком много всего навалилось одновременно. Эльвира не разменивалась по мелочам, закрутив в Москве настоящий калейдоскоп ужасов. Даже лишившись тела, я не изменил своего мнения — мы отделались легким испугом.
Время шло, а я продолжал меланхолично долбить стены своей темницы. Хуже всего, что я понятия не имел, принесли ли мои действия хоть какие-то результаты. Все на ощущениях, все субъективно. Хотя вру. Уставал я стабильно, а после особо рьяной попытки вырваться меня и вовсе скрутило приступом боли. Так что толк все же был, пусть и не слишком воодушевляющий.
Лучше всего себя зарекомендовали попытки пробуриться наружу. Стоило мне начать вворачивать свое сознание в стены, как темницу начинало трясти. И явственно ощущалось недовольство демона. После каждой такой попытки я долго приходил в себя, но свое подлое дело бросать не собирался. Хотелось на свободу.
А еще мне было страшно. До дрожи в коленях, которых я не видел и не чувствовал. Наверное, именно поэтому я так рвался наружу. Слишком яркая картинка иногда мелькала в моих мыслях. Больница. Медсестры в белых халатах. Куча раненых со всего города, свезенных в одно место после нападения нежити. И я. Точнее, мое тело и демон, засевший внутри. Выспавшийся и голодный, а кругом аппетитная, пряная еда. И моя семья в качестве главного блюда. Стоило мне представить, что там произойдет, и я снова и снова бросался на чертову стену в бесплодных попытках пробиться наружу. Все было напрасно.
С каждым разом отчаяние захлестывало все сильней, затягивая как в болото. Нет звуков, нет запахов, нет движения. Такое чувство, словно меня заперли в желудке у этой твари и медленно переваривают. Разум сдавал позиции. Не знаю, что бы я делал, если бы не боль. Не скажу, что мне нравилось ее испытывать, но она оставалась единственным доступным ощущением. Я цеплялся за нее изо всех сил, не бросая попыток пробиться на волю. Звучит глупо, но боль становилась своеобразным вознаграждением.
Я плавал в темноте, собирая силы перед очередным рывком, когда что-то изменилось. Легкая, едва ощутимая дрожь сотрясла мою клетку. Уверен, не проведи я здесь столько времени, она осталась бы незамеченной. Чувство тревоги нахлынуло со всех сторон, заставив меня сжаться в горошину. Иглами, острыми как лезвия бритвы, я успел ощетиниться в последний момент. За секунду до того, как стены тюрьмы сдавили меня в своих объятиях.