– Ты, Генрих, видимо старый уголовник, не приходилось сиживать за разбой? Или твоя специфика мошенничество? Если об этом узнают в Английском посольстве, то колонии может сильно не поздоровится. Отношения и сейчас не слишком дружелюбные.
Ваши торгаши и банкиры слишком большой, по мнению англичан, хотят отхватить кусок пирога, не пропорциональный весу Германии в международных отношениях.
Да, и крейсер у Вас какой-то зачуханный. Если стрельнет один раз, то от этого выстрела сам и утопнет. А, у Англичан здесь целая эскадра. Только броненосец имеет восемь 380 мм орудий. Так, что дорогуша Генрих как бы не оказалась, что твоя песенка спета. Так мы пойдём в закрома или предпочтёшь разборки?
Генрих начал приподниаться из за столика, явно намереваясь сделать какую-то гадость, но, затем глянул, на недоумённо смотрящую фрау Кюхельбанедт и поспешил улыбнуться. Моя улыбка была шире Генриховой во много раз. Я привстал со стула и покровительственно похлопал по его плечу. Громко, чтобы слышала фрау Кюхельбанедт сказал:
– Дорогуша Генрих, уже уходишь? Боишься, что твои мальчики убегут к девочкам? А, как же твои плачущие малютки?
Дорогушу Генриха аж передёрнуло. Точно, в зале присутствует дама, желающая сделать Генриха мужем, может и не одна. Если начальства в зале нет, то ему обязательно доложат о странных словах молодого незнакомца, так фамильярно обращающегося с дорогим Генрихом. Скорее всего, уже кто-то звонит и докладывает результаты собеседования. Не зря его так перекрутило.
Генрих, не пытаясь ничего сказать, видимо, надеясь на пулю, быстрым шагом, ни накого не глядя, вышел из зала. Вокруг замолчали.
Ага, старая корова разнесла на хвосте, что будут охмурять племянника самого губернатора Ордемана и не иначе, вся колония, по крайней мере, те у кого имеются денежки, припёрлась посмотреть. Да, хорошую свинью я подложил дорогому Генриху.
Теперь выбивать денежки из свинопасов станет ещё труднее. Впрочем, сегодня надо с ним кончать. Он не из тех, кто бросает слова на ветер. Узнать, куда этот олух помчался и там же зарезать, иначе, зарежут меня.
Поднялся из за столика, бросил денежку подбежавшему официанту и громко на весь зал как бы не контролируя себя, после выпитого, заявил:
– За меня и моего старого друга Генриха. Правда, он как был свинопасом, так и остался. Прямо не знаю, где найти приличное общество без свинопасов? Куда подевались лорды и леди? Дворяне и дворянки? Кругом одни свиные рыла. Когда проходил мимо столика с фрау Кюельбанедт проговорил вполголоса:
– Если бы Генрих был дворянином, проткнул скотину шпагой. Но, жаль малюток, мальчиков. Как они без него? Умрут с голоду.