– Но каким же образом это средство очутилось у нее? Кто ей дал его, если не вы? — Теперь только, по-видимому, она заметила, что говорю не я, а кто-то другой.
Женщина быстро обернулась к сыщику и, с удивлением глядя на него, сказала:
– Я не знаю, кто вы, но могу наверно сказать, что девушка не принимала лекарства. Она не была больна, насколько мне известно.
– Но я видел собственными глазами, как она приняла порошок.
– Вы видели? С ума я сошла, что ли? Вы видели, как она приняла порошок? Но как вы могли видеть, когда девушка в продолжение суток была заперта в этой комнате?
– Разве заглянуть из окна чердака в ее комнатку было так уж трудно?
– Ах, так в доме моем завелся шпион? — воскликнула она, содрогнувшись. — Но я заслужила это — я заперла ее на целые сутки и ни разу не взглянула на нее ночью. Но что же она приняла? Лекарство?.. Яд?
– Я не говорил, что это был яд.
– Но вы думаете так, вы думаете, что она отравилась и что я замешана в это дело?
– Нет, — поспешил я вмешаться в разговор, — он вовсе не утверждает, что вы в это замешаны. Он говорит, что видел, как девушка принимала что-то, и поскольку это, по всей вероятности, и было причиной ее смерти, то он спрашивает, кто именно доставил ей этот порошок.
– Как я могу сказать? Ведь я не видела у нее ничего подобного.
Я нисколько не сомневался в том, что женщина говорит правду, и не хотел затягивать эту тяжелую сцену, тем более что мы должны были еще послать телеграмму Грайсу. Я взял миссис Бельден за руку и хотел ее увести, но она опустилась на колени перед покойной и сказала:
– Здесь мое место, я никуда отсюда не уйду.
Когда я предложил сыщику отправиться немедленно на телеграф, он отказался исполнить мою просьбу и проговорил:
– Я уйду не раньше, чем эта женщина покинет комнату и вы дадите мне обещание следить за ней в мое отсутствие.
– Вы слишком далеко заходите в своих подозрениях, — заметил я в ответ, — и слишком жестоки. Мы еще ничего не обнаружили такого, что бы оправдывало подобное отношение к этой особе с нашей стороны, и, кроме того, я не вижу, что` она могла бы здесь сделать худого. Но во всяком случае даю слово следить за ней, если это вас успокоит.
– Я не хочу, чтобы она оставалась здесь, — продолжал стоять на своем сыщик. — Проводите ее вниз, я не выйду из дома, пока она будет в этой комнате.
– Но вы, кажется, забываетесь и воображаете, что здесь вы господин и повелитель.
– Может быть, но для этого у меня есть свои причины. В моем распоряжении имеется нечто такое, что оправдывает мои поступки.
– Вероятно, письмо?
– Да.