Мы назвали свои имена.
— Доминик, — представилась мадам. — Идемте, я покажу ваши комнаты.
Мы поднялись на третий этаж, с жадностью глазея по сторонам. Особняк не выглядел шикарным, но он был очень стильным. Вещей и украшений было мало, но все — то ли старинные, то ли подделки под старину. До чего же это было не похоже на квартиры, в которых привыкли жить мы!
— Хочу такой дом! — прошептала по-русски Карина, озвучив, похоже, общие мысли.
— Мы будем жить среди антиквариата! — восхищенно добавила Ирка.
Эта радость была преждевременной. Нас ждали комнаты на третьем этаже, разные по размеру и конфигурации, но одинаковые бедностью своей обстановки: в одной кровать и стол, в другой кровать и шкаф, в третьей кроме кровати вообще ничего не было… Скорее это были палаты в пионерлагере, а не комнаты в жилом доме.
— А здесь ваша ванная, — сказала мадам, указывая еще на одну дверь. — Вы голодны?
Мы переглянулись.
— Будем есть?
— Уже не хочется. Так устала…
— Но, с другой стороны, ложиться на голодный желудок тоже как-то не круто.
— Если предлагают, надо брать!
— Чайку попьем, и ладно.
— Да. А плотно есть не будем!
— Мы хотели бы чаю, мадам! — обратилась я к Доминик по-французски, тщательно выбрав форму глагола и вспомнив все правила хорошего тона, какие мы изучали.
— Хорошо, — сказала та. — Тогда обустраивайтесь и спускайтесь на кухню.
Мы поделили комнаты, побросали в них вещи и спустились. Кухня оказалась куда более уютной, чем доставшиеся нам «номера»: гарнитур под старину, современная техника в подходящем стиле, большой деревянный стол посередине. А на столе нас ждал чай. Просто чай. Без всего. Из пакетиков.
— Тоже мне чай! — ворчала Карина два часа спустя, когда мы все собрались в Ириной комнате. — Не могла конфет подать! Или бутербродов!
— Между нами произошло обусловленное разностью культур непонимание, — пыталась объяснить Марина. — Это для нас, русских, «пить чай» означает лопать конфеты и все, что угодно, в огромных количествах. А она-то откуда знает? Сказали «чай» — дала чай.
— Все равно, — ответила Карина. — Я надеялась, что тут будет более комфортабельно!
Я подметила, что она любит такие словечки, как будто бы из рекламы: не «удобный», а «комфортабельный», не «особенный», а «эксклюзивный», не «модный», а «трендовый»… Но от комфортабельности наши комнаты оказались действительно далеки. Убогость обстановки была мелочью по сравнению с недостатком, который обнаружился чуть позднее: переодевшись в халаты и ночные рубашки, мы очень быстро поняли, что весь третий этаж — страшно холодный! Похоже, тут вообще не было отопления. А ведь Париж Парижем, но на дворе все-таки стоял январь и, хотя снега и не было, ночью температура должна была приближаться к нулю! Температура в комнатах напоминала то, что бывает у нас в сентябре-октябре, когда холода уже наступили, а отопление еще не включили.