— Полно. В Музыкальном танцует «Баядерку» Волочкова. По всему городу расклеены афиши Валерия Гергиева. Так что засидеться я тебе не дам.
Кислая Лерина улыбка у кого угодно отбила бы охоту ее проветривать.
— Шерочка с машерочкой.
В ответ Бочарникова только подлила подруге коньяка.
— Кого-нибудь подцепим в театрах-то, — Галка подтолкнула Леру плечом, — какого-нибудь интеллигента-нувориша. Давай за это выпьем.
Первая доза коньяка уже хозяйничала в крови — Лера парила в облаках, не ощущая груза прошлых обид и собственного тела.
— За интеллигента-нувориша?
— Не цепляйся к словам. Выпьем за то, чтобы охмурить состоятельного и неженатого.
— Умного, великодушного, щедрого. И пылкого любовника.
— Ты сейчас все испортишь, — предостерегла Галка, — портрет уже вызывает недоверие.
— Портрет собирательный. Когда начнем охмурять? — Коньячная готовность к подвигам безумно нравилась Лере.
— Купим билеты — и вперед!
— Счастливые билеты?
— Нет, билеты счастья.
Галина перевернула шампуры, засмотрелась на тлеющие угли и притихла.
Подставив лицо солнцу, Лера тоже молчала.
Запах мяса привлек бродячую собаку. Лера с острой жалостью рассматривала животное: свалявшаяся шерсть клоками свисала с исхудавших боков, нос ловил съестные запахи, голодные глаза, не отрываясь, следили за шашлыками. Что-то их роднило с собакой. Что?
Лера бросила псине кусок, та виртуозно поймала его на лету и потрусила прочь. Именно в этот момент, глядя вслед убегающему псу, Лера осознала, насколько она одинока. Одиночество — вот что их роднит.
В Галке собака пробудила совершенно иные мысли и чувства.
— Надо не сидеть сложа руки и не ждать у моря погоды, надо действовать.
— От судьбы не уйдешь. — Лера всегда была склонна к меланхоличной созерцательности.
— Точно. Она от тебя уйдет. Звони Крутову, назначай встречу.
— Что? Зачем это?! — При воспоминании о парламентарии Леру обдала горячая волна стыда. Только по приговору суда она согласится встретиться с мачо.
— Извинишься и пригласишь в ресторан. Я закажу вам какой-нибудь крутой кабак, и ты сделаешь статью об этом вонючем военном городке, черт бы его побрал! Звони!
— Еще чего! Не буду!
— Тогда я сама сейчас ему позвоню и скажу, что ты в него влюбилась.
— Галка! Ты спятила? — заорала Лера, вмиг протрезвев.
— Не позвонишь — оттяпаю у Казимира акции.
— Ненормальная, — определила Лера. — Звони кому хочешь, говори что хочешь, я никуда не пойду и ни с кем встречаться не собираюсь. И больше не будем об этом.
Капитулировать перед детским наивным упрямством Ковалевой Галина не собиралась, но что-то такое было в интонациях Леры, что заставило Галину отступить. Отступить, чтобы перегруппировать силы для новых атак.