— Ты думаешь, он за счастьем полез под юбку к практикантке? — Галина пришпилила Леру к стулу своим фирменным взглядом.
— Ну, знаешь, у каждого свое представление о счастье.
— А твое счастье — оно какое?
— Тебя потянуло на психоанализ?
— Нет, меня все больше тянет на акции нашей газетенки. Я настоятельно рекомендую тебе подумать над моим предложением.
— Объясни, что это тебе даст? — быстро спросила Лера.
— Ты, надеюсь, в курсе, что пятьдесят один процент акций у администрации, а сорок девять делим мы — Краша, Дворник, Крутов и я.
— Ну?
— Когда у меня будет больше половины, я смогу бороться за газету.
— Мне никогда в голову не приходило, что ты так ненавидишь Казимира и так предана «Ведомостям».
Галина нехорошо усмехнулась:
— Ты вообще дальше собственного носа ничего не видишь.
Господи, с тоской подумала Лера, чего им всем от нее надо?
— А разве не выгоднее уступить москвичам?
— Не говори о том, чего не знаешь. От коллектива останется меньше половины: местных событий кот наплакал, будем лямзить чужие, а для этого, как ты понимаешь, столько народу не требуется. Должность у меня расстрельная. Как только у меня не будет акций, меня вышвырнут из газеты под зад коленом. Так что мы с тобой в одной лодке. Или в одной упряжке. Тебе как больше нравится?
— Хорошо, а почему бы тебе самой не попробовать договориться с Крутовым и Крашенинниковым?
— Ты у нас гуманистка — тебе и карты в руки.
— И ты оставишь Казимира в покое, если получишь контроль над объединением?
— Ну конечно, девочка моя! Со своими двадцатью пятью процентами он уже ни для кого не будет представлять интереса.
— А если я откажусь? — все-таки спросила Лера.
— Значит, быть войне. Так или иначе, но я выкину Казика под зад коленом, потому что он редактор средней руки, а бизнесмен вообще никакующий и не представляет, что такое газетно-издательский бизнес. И уже развалил газету и держится на плаву за счет типографии. Кстати, на твоем месте девяносто девять женщин из ста порадовались бы такой перспективе — оставить кобеля-мужа с голым задом. Как ты можешь ему все прощать?
Самое время было сказать Бочарниковой, что все дело в ее неспособности долго злиться и вынашивать коварные планы мести. Эта неспособность пугала саму Леру.
— Это же легко доказать, незаконный захват, я имею в виду, — вместо этого сказала она.
— Почему незаконный? Все будет законно. В том-то и прелесть! И сейчас для моего плана самый благоприятный момент: Дворник под новое оборудование взял кредит размером со среднегодовой бюджет Республики Тринидад и Табаго. Печать у меня, подпись на финансовых документах — моя. Я уже для них даже конверты приготовила. Красивые. Получат по почте заказным письмом, поставят свои подписи на уведомлении, и — улыбаемся и машем! — Галка помахала сухой лап кой. — Кстати, эти трое из ларца — Крашенинников, Крутов и Дворник — они меня порешат, если что-то пронюхают, даже не сомневайся.