Оказавшись дома, Влад Кречет первым делом бросился к зеркалу — рассмотреть подбитый глаз. За то время, что Влад ехал, пострадавший глаз заплыл еще сильнее, причем не один, а прихватив за компанию парный орган и даже нос.
Кречет предпринял отчаянный шаг остановить разрушительный процесс, для чего приложил к веку баночку пива из холодильника.
Терпеливо выждав двадцать минут, Влад снова посмотрелся в зеркало и понял: если он хочет сберечь репутацию, на работе ему делать нечего. Хотя бы несколько дней.
Как порядочный человек, Влад снова позвонил шефу и сказал правду:
— Василь Василич, тут дело такое. Мне одна дура заехала сумкой в глаз.
Крутов прокашлялся.
— Как это?
— Понимаете, я был в редакции, все узнал. Эту тетку, которая за вами следит, звать Мессалина, фамилия Барбат.
— Как-как? — насторожился депутат Крутов.
Только иностранцев ему не хватало. МИ-6? МОССАД? ЦРУ? Федеральная разведслужба Германии? Кому он перешел кривую дорожку?
— Мессалина Барбат. Василь Василич, я пару дней хочу дома побыть, а то чё-то глаз заплыл совсем.
— Пару дней? — без энтузиазма переспросил Крутов.
— Да. Если можно.
— Ну, валяй, — дрогнувшим голосом разрешил Василий. Неизвестно, во что он влип, так что водителя и помощницу лучше отправить в краткосрочный отпуск.
Василий был напряжен, а она даже не насторожилась.
Куда там, лето, вечер, луна, река, столик на двоих, накрытый белоснежной скатеркой, которая в ночном свете флюоресцировала голубым, шампанское, иллюминация вдоль набережной — и Лера поддалась обаянию момента, поверила…
Вопрос сам слетел с языка:
— Васенька, ты любишь меня?
Свет на верхней палубе по их просьбе убрали, остался один фонарик над камбузом, и Лера плохо видела лицо, освещенное отраженной в воде луной, но Крутов как-то странно, подозрительно долго молчал, и в душу ужом вполз страх.
— Лера, мне звонил какой-то человек. — Василий извлек из нагрудного кармана листок. Нет, не листок — гранату с выдернутой чекой, ядерную боеголовку с поврежденной капсулой. — И сообщил некую информацию. Думаю, тебе будет интересно. Вот.
Складка между соболиными бровями Василия стала заметнее, и только тогда до Леры дошло: случилось что-то непоправимое.
— Что это? — Она еще цеплялась за летний вечер, за огни на пирсе и пузырьки шампанского.
— Прочти, — коротко велел Василий, поднося зажигалку к свече.
Буквы запрыгали в неровном пламени, все красоты померкли, как только Валерия добежала глазами до конца строчки: «Ковалевой нужен не ты, а твои акции…»
Надвигающаяся тошнота довершила начатое.
— Это все Галка, — процедила сквозь сжатые зубы Лера и рванула к бортику. Проклятущий кинетоз!