– Ты из-за этого меня убил?
– Как видишь, не только тебя, – Женя оскалился и показал в сторону Мишки Болдина. Но там уже никого не было.
– Расскажешь? – спросил Саша и бросил слиток к ногам противника. – За этот маленький кусочек.
Соловей хохотнул.
– Через несколько минут у меня таких кусков будет столько… Ну да ладно. По старой дружбе я, так уж и быть, расскажу тебе.
Он прислушался, не сломался ли его помощник-комбайн. Нет, все шло хорошо. Ровный гул электрического двигателя приближался.
– Я убивал и до тебя. После каждой нашей командировки я становился немного богаче. Помнишь тот случай, когда мы разбирали завал после взрыва на Достоевского? – Соловьев подождал, когда Сухоруков кивнет, и продолжил: – Я пошел на второй этаж. Ты же знаешь, я люблю оказаться первым там, где можно чем-нибудь поживиться. Там было опасно, – будто в свое оправдание добавил Евгений. – Второй этаж держался практически на воздухе. Квартира принадлежала какому-то богатею. Ну, ты же понимаешь, я не мог брать статуэтки и картины. Мне нужно было что-то более компактное. Камушки, золотишко… Я нашел только перстень с брюликом. Он был на руке хозяйки этой чудной квартиры. Перстень не хотел сниматься, и я решил отрезать ей палец. Эта жадная сука оказалась живой. Поэтому пришлось разбить ей башку, а только потом отрезать палец. Откуда вылезла ее дочка, я не заметил. Девка лет десяти стояла как вкопанная и смотрела на убитую мать. Я забил малолетнюю сучку тем же кирпичом, что и мамашу.
– Он сказал достаточно, – произнесли сразу два женских голоса. Женя даже подумал, что этот бред связан с его воспоминаниями об убийстве матери и дочери.
Сухоруков двигался со скоростью ракеты. В его руке блеснул нож. За пару секунд он увернулся от выпада Соловьева и оказался у него за спиной. Сделал два глубоких надреза в подколенной впадине и исчез. Евгений упал на колени. Комбайн, казалось, ускорился. Женя упал на живот и попытался отползти в сторону. Ноги, как два гигантских мертвых червя, волочились за ним.
«Суки! Все-таки обманули!»
Евгений отполз к противоположной стене и облегченно вздохнул. Но вдруг свет фары ударил с другой стороны тоннеля. Женя улыбнулся и закрыл глаза. Он умер, как только ножи комбайнов встретились.
* * *
Соня начала подъем без особого рвения, будто это не она спасается, а героиня какого-нибудь ужастика. А она наблюдает за ней со стороны. То есть она, конечно, была рада счастливому спасению девушки, но ее смущала какая-то недосказанность. Словно ей обещали смерть всех героев, а одна все-таки ускользнула. На самом деле это все объяснялось легкостью ее спасения. И это ее пугало. Ей все время казалось, что за ней кто-то ползет по лестнице. Соня ускорилась. Теперь она слышала хриплый смех внизу ствола шахты. Если ее решили выпустить, то непременно для того, чтобы убить с какими-нибудь извращениями. Обычное убийство их уже не устраивает.