— Если меч достоин того, чтобы стать верегельдом, конечно я его возьму, — не задумываясь, ответил Одохар. — Это справедливо. Но я понимаю тебя, Аласейа. Я не могу покарать Стайну, потому что этому еще не пришел срок. Вот когда мы вернемся с победой… — тут он оборвал себя и вернулся к прежней теме. — Стайна — змея. И он прислал мне не меч, а свой ядовитый зуб!
— Вот и отлично, — заметил Коршунов. — Почему бы нам самим не использовать этот зуб? Я говорю сейчас не о тиви Анастасии, рикс, а о ядовитом зубе. Почему бы нам не смочить его ядом свои стрелы?
Одохар покачал головой:
— Это стрела, которая ранит не только врага. Даже Стайне она служила скверно. Даже хитреца Стайну она предала, когда ей представилась возможность.
— То есть ты хочешь наказать ее за то, что она пришла мне на помощь? — осведомился Алексей. — Не только мне — нам?
— Я вижу, — сказал рикс, — что эта женщина очаровала тебя. Она умрет, и чары спадут.
— Эх, Одохар… — Коршунов покачал головой. — Неужели ты забыл, кто я?
— Даже бога можно очаровать, — вмешался Агилмунд. — А ты точно очарован, Аласейа! Вот скажи, как рикс может использовать эту рабыню, кроме как на своем ложе?
— Скажу, — усмехнулся Коршунов, хотя мысль об Одохаре и Насте — в одной постели ему совсем не понравилась. — Скажу. Например, она может написать письмо ромлянам, с которыми так дружен Стайна.
— Она уже написала, — буркнул Агилмунд. — Предлагаешь отправить ее послание ромлянам?
— Предлагаю, — кивнул Коршунов. — Только не то, а другое. В котором будет написано, что мы погрязли в распрях. Что Одохар с Комозиком сцепились и не пойдут в поход. Или еще лучше: напишем, что поход будет. Что несметная сила собирается вторгнуться в империю, и ромлянам следует собрать побольше войск, чтобы встретить нас…
— Это еще зачем? — возмутился Агилмунд.
«Все-таки для начальника контрразведки мой шурин слишком простодушен, — подумал Коршунов. — Скулди уже догадался бы».
— А потому, что мы в послании укажем одно место вторжения, — Алексей усмехнулся. — А сами ударим совсем в другое. И ромлянских войск там уже не будет. Угадай — почему?
— Неплохо, — рикс оценил идею раньше Агилмунда. — И поэтому ты не дал мне ее убить?
— Не только, — Коршунов улыбнулся. — Но разве настоящий воин способен забыть о славе ради женщины? Но если вместе с женщиной выплескиваешь из чаши победу… Нашу победу, рикс!
Одохар покачал головой.
— Ну и родич у тебя, Агилмунд, — заметил он. — Воистину хитрее ромлянина.
— Скажи это Скулди, — отозвался старший Фретилыч. — Ему понравится. Он только и знает, что ромлянских хитростей искать.