Щеки Эрмин горели огнем. Тошан понял, что она хочет ему сказать, преодолев целомудрие и девичий стыд. Он поцеловал ее в лоб, глубоко тронутый приносимым ею даром.
— Я тебя понимаю. Я приготовился ждать столько, сколько потребуется. Но если ты сгораешь от нетерпения, что тогда говорить обо мне! Ты уверена, что кюре согласится нас обвенчать без согласия родителей?
— Если это спасет нас от плотского греха, да, без сомнения, — сказала она, прижимаясь к нему, чтобы он не увидел краски стыда у нее на лице.
— Что ж, ради этого я охотно сверну в сторону. Прямиком к озеру Лак-Бушетт, моя певчая птичка!
Эрмин, испытав огромное облегчение, засмеялась, и, закутавшись в одеяла, устроилась поудобнее в санях. Тошан же, взявшись за поручни, впервые заметил вырезанные на них буквы.
«Я никогда не обращал на них внимания, — подумал он. — „Л“ и „Ж“. Лора и Жослин!»
— Эрмин, твою мать ведь зовут Лора? — спросил он.
— Да! Откуда ты знаешь? По-моему, я не успела тебе сказать.
— Я вспомнил. Когда твоя мать жила у нас, мама звала ее Лора.
Собаки лаяли как сумасшедшие. Тошан подзадоривал их, щелкая языком. Упряжка неслась на юг. Им предстояло пересечь замерзшую речушку, объехать скалистый участок, проехать через сосновый лес. Рельеф поднимался и опускался, и, объезжая сугробы, сани часто накренялись на поворотах.
Эрмин радовалась, как ребенок, которого привели в магазин игрушек. Путешествие на лоно пустынной природы приводило ее в восторг. Она негромко запела, постепенно переходя ко все более высоким нотам.
— У тебя прекрасный голос! — заявил юноша, когда она спела «Золотые хлеба» и «Ангелы в нашем краю». — Вчера я как раз вошел в церковь, когда ты пела «Ave Maria». Это было чудо, меня проняла дрожь и захотелось плакать! Я ведь не знал, что ты певица.
— Тошан, наша встреча на лугу у мельницы была слишком короткой в то прекрасное лето, когда ты поклялся вернуться! — отозвалась девушка лукаво.
— А песню про жаворонка, — перебил он ее, — ты знаешь?
Она запела:
Жаворонок, милый жаворонок!
Твои перышки я ощиплю.
Изловлю тебя я, жаворонок…
Своим густым голосом Тошан принялся ей подпевать. Эрмин оглянулась и посмотрела на него. Они проезжали в тени деревьев, и стоящий за ее спиной Тошан показался ей очень высоким, черноволосым, темнолицым. Сердце девушки забилось. У нее появилось ощущение, что все это когда-то с ней уже было.
«Это было во сне — сани, мужчина и собаки с глазами волков! Может, мне снился не отец, а Тошан? Это был момент предвидения, мама часто говорила об этом явлении…»
Странно, но Эрмин до сумасшествия любила своего молодого метиса, и ее это ничуть не пугало. Она как раз думала о том, что ее судьба и будущее в руках Господа, когда Тошан шепнул ей на ухо: