Война выгнала этих людей из домов, согнала с земли, на которой они трудились.
В больших селах и городах было очень оживленно. Все куда-то спешили. Прямо на тротуарах располагались многочисленные кафе. За столиками сидели и шумно разговаривали люди с винтовками, зажатыми между колен.
Казалось, все здесь вооружены. Кое-где в ресторанах и кафе висели объявления, предлагавшие посетителям сдавать оружие на вешалку. Летчики, весело улыбаясь, отдали честь и прошли строевым шагом мимо красивой девушки с цветком в иссиня-черных волосах и драгунской саблей у пояса.
…В городе Мурсиа на аэродроме ровными рядами стояли истребители — бипланы с тупой, несколько вздернутой передней частью фюзеляжа, и монопланы с короткими, широкими крыльями. Это были И-15 и Н-16.
Еще подъезжая к аэродрому, их увидели и узнали паши летчики.
— «Ишачки», родные! — весело крикнул Серов. — На них можно воевать!
Испанцы дали советским истребителям свои прозвища. Монопланы, похожие на насекомых, стали звать «москас» — «мушки», а бипланы — «чато» — «курносые».
Командование предложило советским летчикам самим решать, на каких самолетах они будут летать.
Монопланы были машины «строгие», как говорится в авиационной среде, с большой скоростью. Бипланы — более маневренные.
Большинство выбрало скоростные монопланы.
Серов, насупившись, молчал.
— Ну, а вы на каком самолете предпочитаете сражаться? — спросил его полковник.
— На «чато», — сказал Серов. Он был мастером высшего пилотажа и рассчитывал, что хорошая маневренность даст ему в воздухе большие преимущества.
«Чато» выбрал и другой русский доброволец — Михаил Якушин. С этим худощавым невысоким летчиком Серов впервые встретился здесь, в Мурсии, и он вскоре стал его лучшим другом и верным соратником.
Серов, Якушин и еще шесть русских летчиков были зачислены в эскадрилью бипланов, остальным предстояло летать на «мушках».
В солнечное утро аэродром похож на пчелиный улей, и кажется, что в небе реют не боевые самолеты, а веселые золотистые пчелы, наполняя воздух однообразным жужжанием.
Несмотря на ранний час, жарко. Земля не остыла за короткую летнюю ночь, хочется пить. Заботливый механик Карлос протягивает своему командиру бутылку лимонада, которую он держал в холодке, в специально вырытой им ямке.
— Мучо грасиас[1], Карлос!
Серов, по выражению товарищей, совсем обыспанился. Он уже неплохо говорит и читает по-испански и внешне его не узнать: загорел под лучами нещадно палящего солнца, стал носить берет и синий холщовый комбинезон.
Подошел Якушин.
— Ну и пекло будет сегодня!