— Зря бензин жжем!
Кажется, он был прав.
И все же Бабушкин летал еще и еще…
На восьмые сутки, уже положив самолет на обратный курс, летчик заметил на небольшом обломке льдины, километрах в шестидесяти от берега, две черные точки.
«Опять, наверное, тюлени. А все-таки надо проверить!» — подумал оп.
Чем ниже спускался самолет, тем явственнее вырисовывались па белом фоне две черные фигурки. Конечно, это не тюлени, а люди. Самолет стал описывать круги над льдиной. Сомнения нет — койдинские зверобои! Живы! Какое счастье, что он их нашел!
Люди на льдине пытались махать руками, но тут же ложились на лед. Потом опять вставали, взмахивали руками и снова падали.
Летчик понял, что они совсем обессилели. И не удивительно, ведь у них не было пи продуктов, ни огня, а одежда, наверное, давно обледенела.
Бабушкин пролетел над льдиной так низко, что чуть не задел лыжами торосы, сбросил мешок с провизией и вымпел с запиской.
В селе его встречал один Филька. Не успел самолет приземлиться, как летчик выскочил из кабины с громким криком:
— Нашел! Нашел!
Филька от волнения не мог произнести ни слова. Наконец все-таки тихо спросил:
— Живы?
— Живы! Конечно живы! — радостно ответил летчик. — Побежим к Горшковым за одеждой.
Филька бежал по глубокому снегу так быстро, что Бабушкин еле поспевал за ним…
Следующим рейсом были доставлены и сброшены охотникам теплая одежда, дрова, спички, завернутые в непромокаемую бумагу, чайник…
Летчик, медленно кружась, видел, как вспыхнул костер и согретые его теплом люди на льдине переодевались в сухую одежду.
Бабушкин пролетел дальше, где, по его сведениям, плавал другой помощник тюленебойцев — ледокол «Седов».
Радио тогда на самолетах не было, но, пользуясь вымпелами и сигнализацией, летчик договорился с капитаном о выручке двух пленников Белого моря.
На обратном пути он решил опять пройти над ними.
Ветер был сильный, море бурлило, льды сталкивались и крошились.
Новое несчастье! Льдину, на которой были охотники, раскололо пополам. Образовались два островка, и на каждом из них по жителю. На одном обломке ледяного поля догорал костер.
Бабушкин сбросил две записки:
«Спокойствие. К вам идет ледокол».
Через сутки в жарко натопленной избе Федора спасенные охотники рассказывали о своих мытарствах. В избе было полно народу. Люди, которым не хватало места, стояли вокруг дома. Была здесь и баба-яга, проклинавшая «бесовскую птицу».
Увидя ее, Грошев пошутил:
— Вот видите, и сатана пригодился!
— А ты, Михаил Сергеевич, и ты, Федор Иванович, старое не поминайте, — хором отвечали койдинцы.