Ветки кедровой поросли, покрывающей склоны, слегка шевелились под легким весенним ветром, левантийская ночь была лунной, крупные звезды украсили небо россыпями сверкающих бриллиантов, но Франсуа де Рей чувствовал, что приближается враг. Оставив коней под присмотром оруженосца на каменистой площадке в пределах видимости замка, дозорные рыцари пешком спускались к устью ущелья. Они немного не достигли дна, когда Франсуа заметил движение краешком глаза. Повернув голову, рыцарь увидел в неверном свете звезд и луны, что несколько крадущихся фигур промелькнули возле невысоких кустов у входа в ущелье. Или показалось? Говорят, что так осторожно крадутся лишь страшные ассасины, не ведающие ни жалости, ни чести, ни страха. Он открыл было рот, чтобы поднять тревогу, но не издал ни звука. Возможно, он ошибся, и это всего лишь зверье или игра лунных теней? Он не был еще уверен, он выжидал.
— Франсуа, где ты? — Окликнул его начальник дозора, сир Эдгар де Сент-Оман. — Франсуа, ты ничего не заметил?
Похоже, что и сир Эдгар насторожился. Он был опытным воином, хотя солидный возраст уже сказывался на его быстроте. В атакующем бою он шевелился несколько медленнее, чем это требовалось, чтобы опередить противника, и потому предпочитал держать оборону.
— Я здесь, — отозвался Франсуа, — мне почудилось какое-то движение со стороны входа в ущелье.
— Посмотри, что там такое, а я прикрою твою спину, — приказал начальник дозора.
Франсуа де Рей быстро спустился вниз по склону и достиг тропы, ведущей по дну ущелья в замок, но на тропе никого не было. Де Рей осмотрелся еще раз и, не найдя ничего подозрительного, начал подниматься обратно. Вдруг сбоку мелькнула тень. Рыцарь обернулся, положил правую руку на рукоять меча, а левой плотнее прижал к себе щит.
Франсуа де Рей услышал, как где-то рядом сир Эдгар прокричал:
— К бою!
Рывком выдернув меч из ножен, молодой рыцарь бегом устремился на голос начальника дозора. Но он пробежал лишь два шага, когда из-за ближайшего дерева появилась темная фигура и остановилась перед Франсуа. То был человек, закутанный во все черное, широкая повязка скрывала его лицо, и только глаза блестели в призрачном свете луны.
Ассасин скользнул вперед, мягко ступая; в правой его руке появилась сабля, а в левой — кривой кинжал средней длины. Таких сабель Франсуа де Рей еще не видел. Лишь самая лучшая дамасская сталь могла бы так играть муаром в лунном свете. Чутье бывалого воина подсказывало Франсуа, что клинка острее этой сабли ему еще не доводилось встречать в бою.