— Тише, Нюсенька, не тарахти, — генеральша посмотрела на подругу с плохо скрытой насмешкой. — Ну захотелось мне покататься… Что в этом особенного? Никакого преступления не вижу… И ничуть я не утомилась, наоборот, развеялась… Пойдем!.. Мы, кстати, пообедали в городе, так что тебе же меньше хлопот.
— Ну и ну… — Нюся покачала головой, но хмуриться не перестала. — Обед готов, а есть никто не желает… Мария только чашку кофе выпила и все. Вы и вовсе какой-то казенщины наелись…
— Вовсе не казенщины, Нюсенька. Сейчас можно очень даже прилично поесть, общепита давным-давно не существует… Мы с Володей съели прекрасный борщ и цыпленка-табака, Женя перекусил на работе, Эля где-то рядом с прокуратурой, пока ждала нас… Все, как видишь, сыты и вполне довольны… Маша по-прежнему взаперти?
Они уже вошли в холл и теперь обе смотрели вслед Евгению, поднимающемуся наверх.
— Вообще-то нет, в саду она… Кажется, загорает, — вздохнула Нюся и хмуро глянула в сторону лестницы. — Просто беда, как думаете, неужели… Неужели разведутся?..
Нина Владимировна покачала головой и ничего не ответила. Прошла к тщательно вычищенному камину и устало опустилась в кресло.
— Знаешь, а чайку бы я, пожалуй, выпила. Все равно ужинать сегодня будем, видимо, позже… Ориентируйся часов на восемь. Ничего, если я чай попью здесь?
Нюся кивнула и умчалась на кухню, возвратившись необыкновенно быстро с сервировочным столиком, на котором, помимо чая, красовалась вазочка с абрикосовым вареньем и тарелка со сдобными булочками домашней выпечки.
Некоторое время Нина Владимировна наблюдала за привычными ее глазу хлопотами домработницы. Нося… А что она, собственно говоря, знает о ее жизни там, за стенами дома?.. Хотя за этими самыми стенами она и бывает-то, особенно в последние годы, вряд ли чаще раза в месяц. Перед мысленным взглядом генеральши вдруг мелькнула ее преданная дуэнья совсем иной — такой, какой она впервые переступила порог их дома. По-деревенски одетая в немодную сборчатую юбку, застиранную блузочку, белые носочки, сияющие сквозь переплетения изношенных босоножек… И при всем при этом очень хорошенькая, свежая, как первая майская листва: с сияющими темно-карими глазами, смотревшимися на ее лице, словно изюмины в белой булке.
Казалось бы, специально созданная для того, чтобы выйти замуж и нарожать целую кучу сопливых горластых детишек… Ан нет, вся ее жизнь с того полузабытого дня и по день сегодняшний сосредоточилась на их семье, на их с Константином детях, болезнях, хлопотах… В сущности — на абсолютно чужих ей людях… А она, Нина Владимировна, воспринимала это как должное, словно Нюся и человеком-то была только частично, а не то что женщиной…