— Во-первых, надо еще доказать, что вы члены одной семьи. Возможно, выгораживаете своего хахаля. А, во-вторых, и родного супруга полагается воспитывать…
Знакомые, соседи иногда увещевали Семена Евдокимовича:
— Перестаньте лезть в чужие дела и разжигать по пустякам страсти!
Человек с папкой сразу вспыхивал:
— Как это «в чужие»? Что я, эгоист, равнодушный субъект или беспринципный обыватель?
Читатель, вероятно, ждет от автора благополучной развязки: Бунаковский сам проштрафился, а добровольными свидетелями его неблаговидных поступков по счастливому стечению обстоятельств стали и автоинспектор, и мамаша шалуна, и все другие жильцы дома, которым надоел своими приставаниями Семен Евдокимович.
Хорошо бы закончить эту короткую историю именно так. Но нельзя. Может быть, кто-нибудь из знакомых и соседей Бунаковского знает про какие-то его нехорошие дела, но помалкивает. Не хочет ввязываться и связываться.
А Семен Евдокимович процветает и говорит с гордостью:
Быть свидетелем — не хобби, не пустое увлечение, а мое призвание! Ходил в свидетелях и буду ходить!
Попробуй, подступись к нашему новому снабженцу Павлу Макаровичу Осьминину! Поначалу думали, святой и беззащитный человек. А оказалось, совсем наоборот…
В конце первой же недели он отличился: с двухчасовым опозданием пришел на работу. Завхоза вызвал начальник отдела:
— Что случилось? Из-за вас сорвали отправку бригады ремонтников.
— Транспорт городской подвел. А сорвали, видимо, зря — незаменимых у нас нет…
— Почему вы так себя ведете?! Плохо начинаете!
— Торопитесь с выводами! — последовал ответ. — Меня знает начальник управления. — И, не попрощавшись, жертва троллейбусно-автобусных неурядиц вышла из кабинета.
Спустя месяц Павел Макарович перепутал накладные и взбудоражил жильцов большого общежития: вместо новых кроватей завез пуфики.
— Объяснения не нужны, — коротко сказал ему заместитель управляющего. — Придется объявить вам выговор.
— Зря пугаете! Меня хорошо знает руководитель главка. Вместе долго работали.
После паузы последовал вполне деликатный совет:
— Прошу все же в следующий раз быть внимательнее…
А через полгода Осьминин пришел на работу в стельку пьяный. На этот раз сам управляющий трестом немедля вызвал снабженца.
— Все ясно! Пишите заявление об уходе!
— Зачем оргвыводы? Между прочим, меня отлично знает наш первый замминистра…
Павел Макарович отделался выговором. Но по тресту пошла устойчивая молва: к снабженцу не подступишься — всюду у него есть рука.
Вот только непосредственный руководитель Осьминина — начальник отдела — решил проучить, как он выражался, «щитоносца»: послал письма — в управление, главк и министерство. Сообщил о том, что товарищ Осьминин П. М. очень плохо работает, безобразничает и непрестанно ссылается на высокие авторитеты, личные связи и т. д.