С трудом разъяснил и убедил. Страшно даже вспомнить, сколько нервов тогда истребил.
А все ради чего и кого? Добивался всего-навсего корректировки плана. Для того, чтобы понятнее было, разъясню: конец года, надо докладывать о полном выполнении, а у нас не хватает, к примеру, каких-нибудь два-три процента. И что из-за этого пустяка подводить коллектив? Рапорт управления, областную сводку омрачать? Конечно, наша фабрика не гигант (четыре дюжины кадров в штате), но все же числимся единицей, и без нее, само собой, ста не бывает.
Отмечу: начальник управления чутко откликался на просьбы и корректировал программу. В результате и у нас накануне нового года и у руководителя пищевой промышленности соответственное настроение формировалось. Что же тут плохого? Неправильного? Вредного?
И самое обидное, что наверх поступила жалоба от группы работников фабрики. Ради них же старался, а они…
Приезжая комиссия не вникла. По ее выводам сняли начальника управления, а также меня. Не по собственному желанию…
Вот тебе благодарность! И еще вдогонку кличку прилепили «Корректировщик». Как же я устроюсь на ответственную работу с такой выпиской из приказа и очень оскорбительным ярлыком? Да что я, какая-нибудь некондиционная продукция или несортовой товар? Обидно, даже очень!
Даже самые сообразительные работники райпромкомбината, не раз предсказывавшие финалы марафонских многосерийных телевизионных фильмов и мучительно долго печатавшихся в журналах детективов, на этот раз покаянно разводили руками:
— Пасуем! Капитулируем! Не можем догадаться, чем ежедневно с тринадцати тридцати до четырнадцати занимается наш директор товарищ Качурников.
И впрямь, попробуй догадайся! Вот уже несколько недель из его кабинета в одно и то же время несется живая, горячая, «разномастная» речь. Это точно уловил шофер-приемщик Овсянкин, обладавший уникальным слухом. А изюминка вот в чем: за дверью директор сидит один-одинешенек, слышатся же разные голоса представителей мужского и женского пола.
— А не чревовещатель ли он? — не столько спросил, сколько пошутил шофер. — Не включает ли он одновременно радиотрансляционную точку и транзисторный приемник?
— Неделю уже не работают у нас эти точки, — буркнул завхоз. — Вроде сам не знаешь. А транзистор служебный у него дома.
— Очень может быть, — пискнула счетовод, — что к нему в окно влезает кто-то из драмкружковцев. И в обеденный перерыв они тайно репетируют спектакль.
— Попробуй заберись на третий этаж, — бросил бухгалтер.
— Если позовет вдохновение, — не уступала счетовод, — и на двенадцатый этаж по голой стене взберешься!