Вечером на втором этаже Ураниенборга, в глубине Бунне-фьорда, звонит телефон под номером 805.
— Г-н Амундсен, вы слышали, что капитан Пири побывал на Северном полюсе?
— Когда?
— В апреле 1909-го.
— Где-где?
— На Северном полюсе!
Четырнадцать человек. Поход, рассчитанный на семь лет. Дрейф во льдах. Руал оседает в кресле. Ты не забыл корм для белых медведей?
***
И все же 8 сентября, в среду, Руал Амундсен с утра едет в Копенгаген. В кабинете на втором этаже оставлена записка Леону. В ней перечислен экипаж «Фрама». Первым по списку идет капитан. «Напиши Турв. Нильсену […] и скажи, что эксп. откладывается на несколько месяцев. Он будет моим заместителем. Остальным следует сообщить то же самое. Отплытие состоится примерно в июле 1910 года». Итак, решение принято. Когда? 7 сентября… или в ночь на седьмое. Где? В голове у Амундсена. Подобное решение могло созреть только там.
9 сентября «Моргенбладет» помещает заметку об отъезде. «Вчера утром Руал Амундсен отбыл в Копенгаген, где намерен встретиться с д-ром Куком, а также обсудить с инспектором по Северной Гренландии поставки собак для похода на "Фраме". Домой капитан вернется в пятницу». О белых медведях — ни слова. Разумеется, собак экспедиция так или иначе собиралась брать с собой, но о том, чтобы везти их из Гренландии в Норвегию, речи никогда не шло. Четвероногих должны были захватить по дороге на север… как это ранее делал Нансен. Теперь, когда Амундсен заказал собак в Копенгагене, маршрут их следования изменился — очевидно, в соответствии с новым планом.
Какой же сдвиг произошел в голове у Руала Амундсена? Он вроде был поглощен подготовкой исследовательской экспедиции в северные полярные воды. Заказывалось оборудование со всех концов света, продолжался сбор денег, перестраивался корабль (на средства, выделенные согласно постановлению стортинга), была укомплектована команда, весьма далеко продвинулись научные приготовления… Впрочем, средств было еще недостаточно. А кто захочет вкладывать их в экспедицию к Северному полюсу, если полюс уже открыт? Что Амундсен просил Гаде внушить поставщику пеммикана? У того, дескать, будет уникальная возможность «увидеть свой товар на фотографиях с Северного полюса». Не об этом ли думал Руал? Об этом тоже, хотя не в первую очередь. Пока что к нему не поступило ни одного сообщения об отказе в помощи. Такие сообщения начнут приходить позже. И окажутся весьма кстати, дав ему обоснование решения.
Прежде всего Руал Амундсен думал о себе. «Чтобы поддержать мой престиж полярного исследователя, мне необходимо было как можно скорее достигнуть какого-либо другого сенсационного успеха, — напишет он впоследствии в своих воспоминаниях. — Я решился на рискованный шаг». У полярника был выбор из двух возможностей. Одна из них отпала в апреле… то ли 1908-го, то ли 1909 года.