— Где он проживает? — тут же спросил Мазурин, схватив кабатчика за грудки. — И учти, если соврешь, быть тебе битому до смерти, а детушки твои спиногрызы станут сиротами…
— Упаси Господи! Все для них, маленьких, стараюсь. Даже краденое скупаю… Все для них!
— Не скули, сволочь! Говори как на духу! — Мазурин ткнул кабатчику в толстое рыло пятерней, а сам полез за пистолетом.
— О Господи! В доме мещанки Карапузовой на набережной Мойки комнаты снимает… Коллежский секретарь Портупеев. Только Христом Богом молю, не выдавайте… Охти, смертушка моя!
Портупеев слыл в департаменте продовольствия первым взяточником. Об этом Мазурин узнал после того, как навел о нем кое-какие справки. Был он человеком рисковым, и потому на арапа его было брать небезопасно. И все же Мазурин отыскал к нему подходец. Он нежно любил и чуть не боготворил свою десятилетнюю дочь Шурочку и, конечно же, отдал бы все на свете, чтобы только с ней ничего плохого не случилось.
Выкрасть барышню во время прогулки с гувернанткой для Мазурина большого труда не составило. Девчонка оказалась довольно глупенькой и с удовольствием пошла с Мазуриным взглянуть на пушистого персидского кота, якобы живущего в подвале лавки «У самовара», куда отлучилась за сдобой гувернантка.
— А кот не блохастый? — спросила Шурочка, держась за руку мошенника и спускаясь по каменным ступенькам в подвал.
— Да нет, его помыли, — успокоил Мазурин девочку, осторожно взяв ее на руки и сбежав с ней вниз.
Дверь в подвал была не заперта, и потому, не выпуская девочку из рук, он быстро миновал подвальное пространство и, поднявшись наверх с другой стороны дома, сел вместе с ней в поджидавшую пролетку.
— Куда мы едем? — удивленно таращилась на похитителя Шурочка.
— Папа просил тебя покатать по городу, — опять соврал Мазурин.
— Вот здорово! — Девочка засмеялась и даже задрыгала ножками от удовольствия.
Короче говоря, через сорок минут Шурочка была надежно спрятана в доме на окраине города, а Мазурин, пообедав в ресторане, дождался темна и отправился к Портупееву с «визитом вежливости».
В квартире Портупеевых, когда он туда наведался, царило беспокойство и даже паника. Отец Шуры вместе со своей худосочной супругой на чем свет стоит ругали гувернантку. Но француженка плохо понимала по-русски и поэтому на все эскапады родителей своей ученицы только недоуменно пожимала плечами и произносила: «Шер ами!..»
— Василий Трофимович, — сказал Мазурин, когда его проводили к взволнованному до крайности главе семейства из передней в гостиную. — Я знаю причину ваших беспокойств и мог бы вам помочь…