Вчера Ирина своим ребятам читала «Сказку о дожде» Беллы Ахмадулиной. Думала, что им понравится. День был тоже дождливый, как и сегодня. Но им стало скучно, словно читала она на совершенно непонятном языке. И не только младшие, но и старшие никак не восприняли стихов.
Дождь шелестит и никак не уймется. Надо заставить себя встряхнуться, встать, отогнать…
Вранье! Она и не надеялась нисколько, что эти капризные избалованные «элитные» дети воспримут стихи, — читала для одного только Антошки. Читала и следила за его лицом, надеясь, что вот сейчас, что вот наконец произойдет… Ничего не произошло! Как всегда, его лицо осталось абсолютно безучастным — непонятно, слышал ли он ее вообще.
Надо проснуться, но глаз открыть невозможно. Веки пропитались дождем, набухли и отсырели. И рук не поднять. Дождь просочился в помещение, дождь накрыл ее своим тяжелым сырым покрывалом и не хочет отпустить. На губах проступила соль — она в плену у дождя.
Ерунда! Надо проснуться. Дождь не бывает соленым. Как море, как слезы. Надо проснуться! Какое право она имела заснуть? Элитная группа элитного сада — элитные дети этого не простят.
Страшным усилием воли Ирина заставила себя открыть глаза. Серый день, и действительно дождь за окном. Оттого и сонливость, так внезапно напавшая на нее. И все же совершенно недопустимо было вот так заснуть. Если кто-нибудь видел, можно считать, что работы она лишилась. Ирина с беспокойством оглядела комнату: слава богу, няни нет, может, все обойдется. Да она и спала-то минут пять, не больше. Сколько можно проспать сидя за столом, в такой неудобной позе?
Голова тяжелая и болит, и такое уныние наводит дождь. Осень вообще не ее время года, а в старости, наверное, будут болеть и суставы. Работа воспитателя ей никогда не нравилась. И эти дети ей не понравились с первого дня. И этот элитный детский сад, несмотря на высокую зарплату, не понравился. Только Антошка… Но до него она так и не смогла достучаться. Думала, сможет, никто не мог, а она сможет, у родной его матери не получилось, а у нее получится. Не получилось и у нее. Никаким стихам не под силу развеять этот вечный туман перед его глазами, никаким сказкам. Не реагирует, ни на что не реагирует. Сидит целыми днями в углу на стуле или на скамейке веранды, уставившись в пустоту. Что он там видит, о чем думает? Откуда у него такое недетское нежелание участвовать в жизни, да просто жить? Как растормошить его, как проникнуть в его душу, как понять? В последние месяцы, с тех пор, как Антошка появился в ее группе, это стало основной Ирининой заботой — целью жизни. Почему? Она и сама объяснить не может. Чем-то трогает, до невыносимой боли в груди задевает ее этот ребенок. Маленький мученик. Он ненавидит солнце и боится дождя. Дети его сторонятся, детей он пугает. Почему он ничего не говорит, ни на кого не смотрит, никогда не играет — сидит неподвижно? А про солнце и дождь, возможно, она просто выдумала.