Товарищи (Пистоленко) - страница 48

— Завтра дирекция разберется, кто куда подходит. Собирайся, паренек. И поспать-то тебе не дали.

— Спасибо, — ответил Жутаев, — но я отсюда никуда не уйду.

Комендант удивленно посмотрел на пего:

— Гляди сам, тебе виднее. Я хотел для тебя лучше сделать.

Когда за окном начало синеть, в здании послышались первые признаки пробуждения: кто-то пробежал по лестнице, где-то стукнула дверь, кто-то прошел по коридору, вполголоса разговаривая.

Бакланов на цыпочках вышел из комнаты и быстро пробежал в раздевалку.

— Куда так рано? — удивленно спросила гардеробщица.

— Да так. Надо.

— Небось в цех торопишься?

Он кивнул головой и оделся.

— Ну-ну, иди. Дело хорошее, никто худого слова не скажет. А шапку получше завяжи да воротник подними — на улице такая пурга, света не видно. Мороз жмет. Наверно, градусов за тридцать перевалило.

Егор торопился: тесемки ушанки завязал наспех, а шинель застегнул уже на ходу.

На крыльце ветер подхватил полы шинели и начал яростно трепать их, словно маленькие паруса. Пурга была так сильна, что казалось, будто не ветер гонит снег, а кто-то рядом стоящий непрерывно бросает его в лицо горсть за горстью.

Хотя было еще темновато, Бакланов различил у крыльца высокий снежный вал, нанесенный ветром за ночь. Рукой защищая лицо от пурги, Егор поискал прохода на мостовую. Но сугроб тянулся, очевидно, вдоль всего здания. Бакланов зашагал напрямик и сразу же ушел в сыпучий снег почти до пояса.

Он торопливо пересек улицу, свернул в ближайший переулок и облегченно вздохнул — теперь никто из товарищей его уже не увидит и не спросит, куда и зачем он идет.

Резкий, порывистый ветер обжигал лицо, колючий снег слепил глаза. Пытаясь хоть немного защититься от пурги, Бакланов шел полусогнувшись. Дышать было трудно, и он вскоре остановился передохнуть. Повернувшись к ветру спиной, Егор увидел сквозь снежную, мглу светлые квадраты; они как бы висели в воздухе над крышами одноэтажных домов. Это были окна верхних этажей ремесленного училища. Видимо, Егор отошел еще совсем недалеко. Глядя на светлые квадраты, Егор мог безошибочно сказать, за каким окном какой класс или какая комната общежития и кто в ней живет. И вдруг сердце у Бакланова заныло, затосковало. Егору стало жаль расставаться с училищем, со всей жизнью и порядками, к которым он привык за два года, со всем, что он терял навсегда.