— А вам прекрасно известно, что законы здесь ни при чём! — с жаром возразил сенешаль. Но дедовой племяннице не было дела до его слов.
И тогда я почувствовала это. Его затруднённое дыханье. (Думаю, всё началось с этого). И воздух дрогнул. Ваза неподалёку задребезжала. С чего бы? — видимых причин не было, но я знала, что-то внутри меня знало: где-то на тонком плане грань реальности сместилась. Освобождая, уступая место. Чему-то иному. Чему-то пробивающемуся сюда.
Черноволосый поднял голову и взглянул на меня. Улыбаясь. Его лицо, я видела его теперь, эти обезумевшие, безумные глаза; и вдруг осознала, что знаю, кто он есть. Что он есть.
— Слушай меня. — Т'иврел, его напряжённый голос давил мне на ухо. Я не могла отвести взгляд от глаз черноволосого существа. — Доберись до Вирейна. Теперь лишь чистокровным под силу приказать ему уйти, и Вирейн — один из них… Ох, ради всех демонов этого мира, на меня! Гляди на меня!
Он загородил меня, разрывая зрительный контакт. В ушах стоял мягкий гул, Скаймина говорила вполголоса. Звучало так, будто она отдавала инструкции, параллельно с теми, что втолковывал мне Т'иврел. Я едва слышала их обоих. Так холодно. Мне было так холодно.
— Лаборатория Вирейна двумя уровнями выше. Подъёмники — на каждом третьем коридорном стыке; ищи нишу между вазонов с цветами. Просто… просто доберись до одной из них, а там сама разберёшься. Дверь окажется прямо перед тобой. Шанс ещё есть, пока светло и не зашло солнце. Давай же! Беги!
Он толкнул меня; споткнувшись, я бросилась в сторону. За спиной грянул нечеловеческий вопль, будто слились воедино сотня волчьих глоток, сотня ягуаровых пастей, сотня зимних вихрей, — и все они алкали моей плоти. А потом грянула тишина, и это безмолвие было страшнее всего.
Бежать. Бежать. И я бежала. Бежала, неслась… Без остановки. Не оглядываясь.
Мне отвлечься и объяснить всё подробнее? Скверная выйдет история, скверная и бьлеклая. Но мой долг — вспомнить всё, вспомнить, и помнить, помнить… ибо это единственный путь сохранить власть над воспоминаниями. Слишком много обрывков уже утеряно.
Итак.
Трое богов существовало некогда. И возжелал один изничто жить другого, а третьего заточить навеки в узилище адское. Кровью и костью были стены его, глазами — створы зарешёченные; а карою легли — сон, голод, страдания, боль и все неустанные притязания плоти смертной. И стали стражей сей твари, загнанной в тенета телесные, Арамери. Его, и божественных отродий, числом три. Но что до неволи познавшему ужас воплощения?
Ребёнком узнала я от жрецов Пресветлого Итемпаса, что падший бог есмь чистое зло. Культ его времён Трёх — зверства и насилие; последователи его — темны и дики, удел их — полночные оргии; а таинство, чтимое ими, — безумие. Решись же битва меж богов на иной лад, молвят зловеще священники, и не было б смертного рода, как есть, на земле.