Впрочем, насладиться одиночеством я не успела. Возникло смутное предчувствие, что за мной следят.
Благодарение бабушкиной выучке, я проснулась окончательно. Но прежде чем меня посетило желание открыть глаза — иди среагировать иным (должным) образом, — звучный, глубокий голос произнёс как если бы над ухом:
— Вы не спите.
Итак, протерев глаза, я села (кое-как подавив позыв иного рода — при виде стоящего не более чем в десяти шагах от меня Владыки Ночи).
Сбежать было бы невежливо (и, говоря начистоту, бесполезно). Мне не оставалось ничего другого, как поприветствовать его:
— Доброй вам ночи, лорд Ньяхдох.
Голос почти не дрожал — вот вам и лишний повод для гордости.
Склонив голову, он просто стоял, высматривая что-то у меня в ногах зловещим взглядом (не сулящим мне ничего хорошего, судя по затаённому жару). Догадываясь, что ощущение времени у бога, мгм, слегка отличается от чувств простых смертных, я подсказала:
— Чем обязана честью вас лицезреть?
— Я хотел видеть вас, — сказал он.
— Зачем?
Молчание в ответ. Наконец он двинулся, плавно переместившись к окнам (и спиной ко мне). Его было сложно разглядеть там, на фоне ночного города. Плащ? волосы? — ореол тьмы, постоянно колеблющийся вдоль изломанной фигуры, — сливались с чернотой звёздного неба.
Ни алчущий насилия монстр, не так давно охотившийся за мной. Ни леденящее высшее существо, спокойно угрожающее убить меня после. Я не могла прочесть его: но в облике его снова таилась та самая мягкость, виденная мной однажды. В то мгновение, когда он держал меня за руку, обагряя своей кровью, — и удостоил поцелуя.
Я хотела было спросить его об этом, но слишком много всего, таящегося в памяти, беспокоило меня. Взамен я осведомилась:
— Почему вы пытались убить меня вчера?
— Не убил бы. Приказ Скаймины гласил — оставить вас в живых.
А вот это уже любопытно — и, главное, сулит беспокойство.
— Зачем?
— Допускаю, она не хотела вашей смерти.
Я была крайне — опасно! — недалека от растущего во мне раздражения.
— Так что же вы собирались сделать, если не убить?
— Причинить боль.
На сей раз я даже была рада, что его скрывает тьма. Сглотнув, продолжила допрос:
— Наподобие той, что утворили с Сиехом?
В повисшей паузе он развернулся ко мне лицом. Полумесяц наполовину полной луны просвечивал сквозь окно над ним. Лицо Владыки заливал слабый, бледный свет. Он молчал, но внезапно я поняла — он не помнит. Не помнит страданий, доставленных Сиеху.
— Так вы и в самом деле… другой, — сказала я медленно, покрепче обхватив себя саму за плечи. Меня бросило в дрожь. В комнате будто бы резко похолодало; а на мне — одни лишь короткие пантолоны и тонкая рубаха для сна. — Сиех (и Т'иврел до него) говорили что-то о подобном…